– Берег! Мы доплыли!
Узкая бурая полоска сильно отличалась от морской полосы на горизонте, которая тоже делилась на полосы. Густая зеленовато-синяя вода – там большая глубина, затем шел бледно-зеленый цвет, означавший мелководье, далее он смешивался с бледной, почти белой желтизной, в которую окрашивало воду близкое песчаное дно под ней. А вот дальше... бурый берег!
Радость настолько была велика, что... что ее никак не выразили. Сколько до твердой земли? Километр, два, три? Настоящее расстояние определить невозможно. Берег отлично виден и за восемь километров, в то же время создается обманчивое впечатление, будто он совсем рядом и больше не потребуется титанических усилий, чтобы достичь его.
Ксения беззвучно заплакала, остальные завороженно смотрели вдаль. Кроме Славы. Он во время вынужденного плавания молчал, не тратя силы, но как только понял, что до берега рукой подать, активно заработал ногами, оторвавшись от группы. Началось движение и среди отставших, Горбуша прорычал:
– Спокойно! Я сказал: спокойно! Силы беречь, еще далеко...
Но как труден последний бросок! Словно издеваясь и не желая отпускать пленников, море оттягивало силы. Да и штиль сменился на легкие волны, затруднявшие продвижение. Они казались обессиленным людям девятым валом. Пловцы захлебывались, не чувствовали тел, только в головах билась мысль, что погибнуть у берега ужасно глупо.
Слава выдохся так же быстро, как и поплыл к желанной цели. Обхватив доски, он застыл, подбрасываемый волнами.
– Держава, возьми его, – приказал Горбуша.
– На хрен он мне сдался, – промямлил Держава. – Сам бери его, а мне Ксеньку отдай. Ее доставлю, а этого утоплю, я такой.
– Ладно, меняемся, – согласился Горбуша. Куда там спорить!
Держава подплыл к нему, занял исходную позицию, Ксения во время смены бубнила:
– Не уходи... Не уходи...
– Ксюха, не бойся, я сильнее Горбуши, – заверил Держава.
Горбуша взял за шиворот рубашки Славу – тот даже не издал звука, не отцепился от своих досок, будто прирос к ним, – и поволок за собой, держась одной рукой за «плот» Державы. Берег приближался. Вот он... осталось несколько десятков метров. Неожиданно Артур почувствовал дно.
– Дно! – захрипел он.
Сандра встала на ноги и от боли вскрикнула. Ступни, размягченные водой, словно проткнули иглы. Отодвинув свои страховочные средства, Артур и Сандра, преодолевая боль в ногах, пошли к берегу. Но их ждал сюрприз. Азовское море, якобы беззлобное, богато на коварные сюрпризы. Едва прошли несколько метров, как со следующим шагом погрузились под воду. От внезапности Сандра потеряла ориентиры, забарахталась, не понимая, куда надо плыть. Артур сообразил, что они попали на волнистое дно, прозванное в народе перекатами. Перекаты встречаются у берега, они короткие, поэтому надо плыть вперед, а не паниковать. Артур успел схватить девушку за волосы, вытянул:
– Спокойно, это перекат. Может, еще один-два будут.
Но их пример не позволил расслабиться Горбуше с Державой, те бросили «плоты» только у самого берега, когда воды стало по пояс. Выбирались в полубесчувственном состоянии, морщась от боли. Слава и Ксения выползали на четвереньках. А на берегу все как один легли на песок и замерли, словно мертвецы.
Глава 26
Никита неплохо освоился в кабинете тестя, внес кое-какие изменения, например, убрал длинный стол. Теперь у стен стояли мягкие диваны и кресла со столиками. Надо отдать должное его вкусу и разуму – из кабинета ушла атмосфера сухого учреждения, стало по-домашнему уютно, а в уютном помещении у человека исчезает внутренний зажим, он становится свободней.
– Надеюсь, Вадим помогает вам? – издалека начал Сербин.
– Он отлеживается дома после вашего СИЗО, – сказал Никита. – Но помог открыть кабинет и сейф, один я бы не рискнул. Что еще вас интересует?
– Почему вы нас обманули?
– Я? В чем же?
– Вы с самого начала знали, что Андрей Тимофеевич в ту роковую пятницу собрался вернуть долг Бельмасу. Вам рассказала жена. То есть она рассказала о совете в ресторане.
Никита опешил, мгновенно покрылся бело-красными пятнами, отвернул лицо от следователя, однако дал ответ, правда, не слишком убедительный:
– Жена просила не говорить никому о том, что проболталась, Андрей Тимофеевич запилил бы ее.
– А потом? Когда мы в доме допрашивали членов семьи, почему утверждали, будто только вы не знали о деньгах?
– Рядом находились теща и братья Риты. Им тоже не понравилось бы, что она открыла мне семейный секрет.
– Вы не хотели, чтобы на вас пало подозрение, – более точно сформулировал его мысль Оленин.
– Да, и это тоже, – вызывающе сказал Никита.
– Но именно данный факт сделал вас подозреваемым, – жестко произнес Сербин, вставая.
– Что-что?! – приподнялся Никита. – Я подозреваемый? На каком основании? Где улики? Где все то, что указывает на меня? Предоставьте!
– Сначала вы должны предоставить алиби на момент убийства вашего тестя и Таисии Белоусовой, – осадил его Оленин.
Никите было нечего сказать, его задержали.
Два рыбака решили в безлюдном месте половить рыбку на вечерней зорьке. Приехали на машине, достали надувную лодку и ножной насос. Один надувал лодку, второй ворчал, глядя в море:
– Не будет рыбалки – ветер... О, а там что такое?
Заинтересовавшись странными лежебоками у кромки воды, второй бросил насос, подошел к нему:
– То ли дельфины выбросились, то ли другая рыба...
– Какая рыба! – возмутился первый. – Одежду не видишь? Это люди.
– Не ходи! – придержал его второй. – Утопленников море выплюнуло.
– Тогда чего бояться? – пожал тот плечами и двинул к морю. Подойдя ближе, он воскликнул: – Е-мое! Шестеро!
Да, шесть человек, босые и неопрятные, беспорядочно лежали на песке, одежда на них успела высохнуть, стало быть, пролежали давно. У мужчин на руках были железные браслеты с обрывками цепочек. Странно.
Внезапно один из рыбаков вскрикнул и попятился, другой наехал на него:
– Долбанулся? Чего орешь?
– Шевелится... – пролепетал его приятель, от страха выпучив глаза. – Баба пошевелилась.
Первый мужчина оказался смелее, присел около женщины, на которую указал друг, присмотрелся, потом пощупал пульс на шее:
– Жива. – Затем он обошел всех шестерых и сообщил: – Они живы, спят.
– А, ну так перепились, наверное.
Первый огляделся, однако признаков попойки не обнаружил. Снова присел и тронул Державу за плечо:
– Эй! Очнись!
Держава застонал, медленно поворачиваясь на спину. Но мужчина не оставил его в покое, продолжал будить:
