Настоящие искатели приключений! Истовые и бескорыстные! Уверенные, что скользить по океанской волне можно, только бросая вызов бушующей стихии, ледяному ветру, волнующемуся морю, меловой гряде. По сравнению с ними те, кто занимается серфингом на Бермудах, под пальмами Гонолулу или в Сиднее, являются чем-то вроде воскресных трусаков по сравнению с супермарафонцами.
Я понимающе улыбался серферам. Ждал, не решаясь распечатать конверт. Наслаждался утренним покоем. Первый раз я проснулся в половине восьмого. Немедленно схватил с тумбочки звезду шерифа и приколол ее к брошенной на край кровати блузке Моны. Там, где сердце.
— Береги ее, Мона, — сонным голосом произнес я. — Я доверяю ее тебе.
Своим горячим телом она прижалась ко мне.
— Вау! Какая ответственность!
— Огромная!
Я опять заснул. Час спустя Мона ускользнула, оставив мне короткую записку:
«Мне пора вкалывать. Буду где-нибудь на берегу».
Около девяти часов я, надев спортивный костюм, спустился в холл «Сирены».
«Час благих намерений подходит к концу, — пошутил Андре, глядя на часы. — Участников супермарафона вряд ли будут отбирать среди любителей поваляться в кровати, а тем более среди хромых любителей…»
— У меня смягчающие обстоятельства! Девушка, очень красивая…
— Какая девушка? — подмигивая, спросил Андре.
Принимая во внимание средний возраст его гостей, ему нечасто доводится играть роль сводника.
Я намеревался совершить энергичную короткую пробежку километров в пятнадцать, в сторону Этрета, и, завершив круг, по тропинке Рамандез добежать до долины Гренваль. Прежде чем отправиться, я бросил взгляд на вывешенный бюллетень погоды:
«Опасность схода лавин.
Слабый снег.
К концу утра сильные порывы ветра.
-15 °C.
05350, Сен-Веран.
Высокие Альпы».
От ежедневной шутки Андре я неожиданно вздрогнул. Яркий свет, лившийся с улицы, создавал иллюзию тепла. Я вышел и зашагал мелким шагом. Стоило мне вырулить на прибрежную тропу, как под ногами захрустела замерзшая трава.
Где-то к середине дистанции я оказался над Вокоттом; остановившись, чтобы перевести дух, я задался вопросом: какой из диковинных домиков, напоминавших затерявшиеся в сказочном лесу жилища гномов, принадлежит научному руководителю Моны? Спускаясь в Ипор по тропе, на обочине которой стояло придорожное распятие, я нос к носу столкнулся с малолитражкой почтальона.
Он посмотрел на меня, как на мальчишку, с нетерпением ожидающего почтовую открытку от подружки.
— Пакет? На имя Джамала Салауи? Да, сегодня получили, но я уже был в «Сирене». Спроси его у Деде, моего парнишки…
Но меня волновал не пакет, у меня в голове вертелась другая мысль.
— Можно ли отыскать отправителя письма? По оплате, например, тем более, когда нет марки, а только штамп?
Почтальон, явно любящий свое дело, с готовностью принялся объяснять:
— Да, теоретически. Но что касается твоего письма, мой мальчик, насколько я помню — а я держал его в руках меньше четверти часа назад, — оно было проштемпелевано машиной. Любое мелкое предприятие или администрация в регионе имеют такую машину. Если ты рассчитываешь найти поклонницу, что засыпает тебя письмами, надо по-иному браться за дело.
Андре протянул мне пакет сразу при входе в гостиницу.
— Твоя подписка, Джамал! «Телерама» или «Плейбой»?
— «Пиф гаджет»…
Мне не хотелось распечатывать конверт в комнате. Солнце упорствовало, заливая светом пляж, я прошелся по берегу и сел на скамейку. Я уже знал, что найду в этом конверте.
Продолжение судебного расследования.
Материалы, необходимые, чтобы понять связь событий, случившихся десять лет назад.
10 часов 29 минут. Двое серферов заскользили в сторону Англии. Я напомнил себе, что примерно через четыре часа в жандармерии Фекана меня ждет Пироз. Разорвал конверт и стал листать страницы, крепко сжимая их застывшими от холода пальцами, чтобы ветер не унес их.
* * *
Дело Миртий Камю — четверг, 26 августа 2004 года
С высоты трактора Виктор Тубервиль созерцал кукурузное море. Сначала он подумал, что видит мешок, набитый кукурузой, который хамоватые туристы пытались утащить, а потом бросили. Затем разглядел разорванное платье. А следом труп девушки.
Двое жандармов из ближайшего отделения в Изиньи-сюр-Мер прибыли на место через десять минут. Они немедленно провели параллель с убийством Морганы Аврил, случившимся тремя месяцами раньше. У них хватило присутствия духа предписать немногочисленным свидетелям, оказавшимся на месте преступления, а именно Виктору Тубервилю и его пятнадцатилетнему сыну, никому не говорить о случившемся, а потом объединились со своими начальниками, подтвердившими правильность их интуиции. Запрет двадцать четыре часа сообщать что-либо прессе предоставил полиции время убедиться в том, что оба убийства связаны между собой. Затем придется сообщить новость по радио, и на побережье Нормандии начнется паника, и это так же верно, как на средиземноморском побережье мгновенно распространяется лесной пожар.
Определение подхватили все журналисты.
Серийный убийца.
Чтобы рассеять сомнения, двадцати четырех часов оказалось больше чем достаточно.
Миртий Камю было двадцать лет и три месяца, она работала аниматором в лагере для подростков, две недели назад поставившим свои палатки в зоне отдыха Изиньи-сюр-Мер. Свидетели, последние видевшие ее живой, встретили ее около пятнадцати часов на дороге Гранкам, на выходе из Изиньи. Она шла одна. В этот день у нее был выходной.
Каждый абзац отчета о проведенной аутопсии подтверждал то, чего боялся каждый следователь, которому сообщали о новом преступлении.
Миртий Камю изнасиловали, а затем задушили красным кашемировым шарфом, скорее всего, марки «Берберри».
Анализ ДНК спермы насильника Миртий Камю установил ее идентичность сперме насильника Морганы Аврил. Детальные тесты, проведенные после тестов, сделанных на скорую руку, подтвердили аутентичность обоих идентификационных анализов.
Вышеуказанные обстоятельства убедили всех, что речь идет об одном и том же преступнике; приведенные в отчете подробности чрезвычайно всех взволновали.
Прежде чем Миртий Камю изнасиловали и задушили, она искупалась в море. Без сомнения, обнаженной, так как на ней не было ни купальника, ни купальных трусиков, а на ее нижнем белье не нашли следов морской воды. Но после того как она покинула Изиньи-сюр-Мер, ни на одном из пляжей ее никто не видел. На Миртий Камю было летнее платье, на голубом фоне которого бросались в глаза огромные малиновые цветы гибискуса. Очень элегантное. Платье оказалось разорванным почти по всей длине.
