И был не прав.
Спустя два месяца, а именно 3 ноября 2004 года, судьба вроде бы повернулась к следователям лицом. В тот день полиция установила личность молодого человека в бейсболке «Адидас».
Поздно.
Дело Камю — Аврил облачилось в траур еще двух смертей.
17
Судьба повернулась лицом?
Я едва не пропустил автобус на Фекан. Мне удалось поймать его на перекрестке тропы Колен и улицы Крамуазан. Шофер без колебаний нарушил правила, позволив мне запрыгнуть на ходу; что ж, в этом преимущество ловли автобуса на одной ноге. Воспользовавшись возможностью срезать путь, я за выкроенное время успел закончить чтение. Противореча самому себе, я был одержим невероятным сходством между самоубийством Магали Варрон и убийством Морганы Аврил, случившимся десять лет назад. Такое количество совпадений ни один полицейский не сможет переварить. Но я был уверен, что параллельно мне надо идти еще одной дорогой, дорогой расследования убийства Миртий Камю, совершенного серийным убийцей и насильником. Если некто забавляется тем, что присылает мне по почте подробные отчеты о ходе расследования, значит, в этих отчетах так или иначе содержатся ответы на мои вопросы. Надо только помнить каждую мелочь, так как все материалы составляют цельный слаженный ансамбль. Каждый элемент пазла надо поставить на свое место.
В 13 часов 45 минут автобус высадил меня в Фекане на набережной Виконтства. У меня оставалось немного времени, и я купил в булочной сандвич с ветчиной и съел его, любуясь видом на порт, возле причала.
В жандармерии у окошка дежурного я, стараясь скрыть свою нервозность, начал шутить с жандарметкой с улыбкой стюардессы.
— Меня вызвали к Пирозу, — произнес я с видом школяра, вызванного к директору.
Дежурная жандарметка изобразила понимающее лицо подчиненной, знающей о дурном расположении духа своего шефа. И прежде чем я направился по коридору, пожелала мне удачи.
Ровно 14.00.
Я стоял перед дверью кабинета капитана Пироза.
Дверь открыта. Я отметил, что ждать мне пришлось не более секунды.
— Входите, месье Салауи.
Пироз знаком велел мне закрыть за собой дверь. Его седые, зачесанные назад волосы падали на плечи, словно ветви плакучей ивы под тяжестью инея.
— Садитесь.
Он нисколько не походил на директора, уставшего читать мораль хулиганам-ученикам, скорее он напоминал доктора, готового сообщить пациенту дурные новости. За моделью парусника «Рождественская Звезда» высилась стопка папок.
— Я получил ваши результаты, месье Салауи.
Неважно, какой это доктор. Пусть будет тот, кто лечит рак.
— Они неутешительны, месье Салауи.
— Это значит?
— Отпечатки пальцев… — Словно расческой, Пироз провел растопыренными пальцами по жирным волосам. — Они ваши.
Несмотря на то что подготовился, я с трудом выдержал удар.
— На шарфе «Берберри»?
Пироз кивнул.
— Сейчас я вам объясню, капитан.
Пока я излагал свою версию толкования фактов, рассказывал, как нашел шарф, зацепившийся за колючую проволоку возле бункера, поведал о своем идиотском поступке, о брошенном Магали Варрон шарфе, флик ни разу не прервал меня. Я рассказал, как девушка прыгнула с обрыва, сжимая в руке шарф, развевавшийся на ветру. Я приготовил свой рассказ еще в автобусе, однако, когда пришло время говорить о том, что было дальше, я начал мямлить.
Пляж.
Шарф, обмотанный вокруг шеи самоубийцы.
Я выдвинул версию Моны: девушка не видела лица своего насильника, спутала меня с ним, запаниковала и прыгнула, чтобы убежать от меня, чтобы меня обвинить. Я сам не верил в эту версию, но у меня были основания казаться искренним, ибо я подозревал, что убедить Пироза сложно.
В этом я оказался прав.
— Ваша версия очень интересна, месье Салауи. Но вы меня прервали. Разумеется, следы ваших пальцев на красном кашемировом шарфе…
Он открыл лежавшую перед ним зеленую папку. По опыту я знал, что это недобрый знак.
— Месье Салауи, вам придется объяснить, почему мы нашли отпечатки ваших пальцев на шее Магали Варрон, на ее ногах и на груди…
Я замер.
Парализованный.
Тело мое превратилось в холодный стальной каркас, негнущийся, как и моя левая нога. Дыхание перехватило, вдох и выдох давались с трудом.
— Это… это невозможно, капитан, я не касался девушки.
Пироз оторвал взор от своей папки и откинул голову, словно ниспадавшие на плечи волосы оттягивали ее назад.
— Исходя из того что вы мне рассказали, вы не дотрагивались до нее, пока она не спрыгнула. Но на берегу, когда она уже была мертва?
Почва, куда хотел завлечь меня Пироз, отвратительна.
— Я ее не касался, капитан! Ни до смерти, ни после! Кристиан Ле Медеф и старуха Дениза должны были вам сказать…
— Я просто хочу помочь вам, месье Салауи.
Черта с два…
Я восстановил в памяти сцену на пляже, всю, вплоть до мельчайших деталей. Никаких сомнений. Я даже случайно не мог иметь тактильный контакт с Магали Варрон.
Что означает этот новый бред?
Я насмешливо улыбнулся Пирозу.
— Ни на секунду не верю вашим домыслам, капитан. А что дальше? Вы заявите, что мою сперму нашли во влагалище Магали Варрон?
Зажав седую прядь между большим и указательным пальцем, Пироз медленно пригладил ее.
— Мне бы это показалось совершенно логичным, месье Салауи. Человек, задушивший Магали Варрон, скорее всего, и изнасиловал ее.
Я взорвался. Глаза закатились, «Рождественская Звезда» закачалась.
— Черт знает что! Я хотел спасти девушку! Не дать ей упасть, а вы меня обвиняете…
У меня не нашлось сил завершить фразу. Улыбка Пироза была для меня, как ледяной душ. Меня охватил неуемный страх.
Он не все мне сказал.
Я бросил ему вопрос:
— У вас есть результаты теста ДНК? Они тоже сошлись?
— Нет… Еще рано. Быть может, сегодня вечером…
— Но хотя бы приблизительно?
— Приблизительно — пожалуйста. Они плохие. Для вас плохие!
Вот дерьмо так дерьмо!
Я сидел на электрическом стуле, и через меня только что пропустили две тысячи вольт. Моя сперма во влагалище Магали Варрон… Ведь именно на это намекает мерзавец Пироз.
Спокойствие жандарма резко контрастировало с той бурей, что бушевала у меня в голове.
— Полагаю, вы догадываетесь, как дальше развернутся события. Сегодня утром следователь подписал предъявленное вам обвинение. Нам осталось уладить некоторые формальности. Например, быстро найти вам адвоката.
