Моргана Аврил скончалась десять лет назад.
Магали Варрон умерла два дня назад.
Их чудесное сходство, включая генетический код, можно объяснить только тем, что они близнецы!
Войдя в клинику, я положил обмотанную руку на бедро Кармен; жест, который вполне можно принять за дружеский. За приемной стойкой девушка в белом халатике улыбнулась нам, а затем обратилась к Кармен:
— Добрый день, мадам Аврил. Если вы приехали повидать Осеан, то она сейчас занята. Но скоро освободится.
И она бросила взгляд на дверь справа от меня.
Доктор Аврил.
Не раздумывая, я отстранил Кармен и толкнул дверь.
Четыре пары глаз уставились на меня.
Женщина в кресле дрожащими руками схватилась за свой круглый живот.
Мужчина рядом одной рукой обхватил ее за плечи, а другую выставил вперед, готовый ударить любого, кто к ней приблизится.
Двухлетний ребенок в углу комнаты собирал башню «Лего», выбирая детальки из коробки с конструктором.
Осеан Аврил за рабочим столом.
— Что-то случилось?
Акушерка непонимающе смотрела на меня.
Горячая волна захлестнула меня.
Это она… Магали Варрон.
Тот же меланхоличный взгляд.
Та же изысканная хрупкость.
То же совершенство в каждой черте лица, словно художник, нарисовавший эти черты, знал мои самые потаенные чувства… Девушка моей мечты, как я мог ошибиться?
Та, которой я протянул руку возле бункера.
Та, чей труп я караулил на пляже в течение долгих минут, пока не прибыли жандармы из Фекана.
Та, кто сейчас сидела передо мной. Живая, объяснявшая молодой паре, как дать жизнь ребенку…
Моя рука бессмысленно повисла. Тряпка соскользнула на пол, словно дохлая медуза, обнажив кольт.
Беременная женщина закричала, следом заревел ее сын. Башня «Лего» рухнула. Мальчик бросился к отцу и прижался к нему. Сжатые зубы. Сжатые кулаки.
— Вон отсюда! — приказала Осеан.
Отрезая мне путь к отступлению, между дверью и коридором стояла Кармен Аврил. Со всех стен из рамок на меня возмущенно смотрели голенькие младенцы всех цветов кожи, смотрели так, словно желали завершить на мне бесконечную цепочку продолжения рода.
Пора бежать. Думать потом.
Резко развернувшись, я изо всех сил толкнул Кармен. Она тяжело рухнула на спину, опрокинув в коридоре два стула. Размахивая перед собой револьвером, я услышал, как завопила девушка в белом халатике за стойкой.
Стеклянная дверь отлетела в сторону.
Ступенька.
В следующую секунду я уже сидел за рулем «фиата». Еще через секунду машина развернулась и перепрыгнула через водосток.
Я перевел дух и заставил себя ехать медленно, по крайней мере до выезда из Нефшателя. Посмотрев в зеркало заднего обзора, мне показалось, что на дороге на Фуркамон, за рекламным щитом «Гостевые дома Франции» мигает синий проблесковый маячок полицейской машины.
Я снова снизил скорость.
Полиция уже у Кармен!
Вряд ли им понадобится много времени, чтобы раздобыть описание моих примет, марку машины и, возможно даже, ее номер — в том случае, если Кармен оказалась наблюдательной.
«Фиат» въехал на мост через Арк; «49 км/ч» замигало световое табло.
Мне надо исчезнуть. Кармен наверняка позвонила в полицию. Если они не схватили меня в Нефшателе, то, скорее всего, попробуют захватить меня на трассе.
Я свернул вправо, в направлении Меньер-ан-Брэ. У меня нет иного выбора, кроме как затеряться на сельских дорогах.
У меня остался единственный шанс.
Из-за меня вряд ли объявят план-перехват. Я не знал правил, но, как мне казалось, подобный план объявляли довольно редко, во всяком случае, реже, чем случались преступления и ловили беглых убийц. Если я не стану сворачивать с сельских дорог, если пережду ночь, то, соблюдая определенную осторожность, сумею добраться до Вокотта.
Потом…
Я включил фары. Шоссе, бегущее передо мной, сужалось. Скоро белая разделительная полоса стала моим единственным ориентиром в полумраке. Нить Ариадны, делившая мой путь на две равные части. Словно загипнотизированный, я сосредоточил взгляд на этой линии; мне казалось, что, глядя на нее, я смогу поделить свой разум на две камеры, разделенные непроницаемой перегородкой.
Первая камера отказала. Я все выдумал. Два дня назад ни одна девушка не совершала самоубийство. Если такая девушка и существовала, то она умерла, задушенная моими собственными руками. Ее лицо не было лицом Осеан Аврил, я перепутал его с другим, с лицом ее сестры, убитой десять лет назад. Быть может, я задушил также и Моргану? Я безумен, я убивал, я забывал, я путал свои жертвы. Я не помню Миртий Камю, но если я убил Моргану Аврил, значит, я изнасиловал и убил и третью девушку.
В пронзительном свете фар белая лента медленно раскручивалась, вызывая головокружение.
Теперь я понимал тех невиновных, которые после бессонных ночей, многочасовых допросов и вороха доказательств, приведенных стороной обвинения, признавались в преступлениях, которых они не совершали. Невиновных, в конце концов начинавших верить в чужие истины и сомневаться в собственной правоте, в которой были твердо уверены, когда входили в кабинет следователя.
Резкий поворот.
Алебастровая линия стала тоньше булавки.
«Нет!» — чеканил в голове голос.
Нет!
У меня осталась вторая камера, она сопротивлялась. Должен быть ключ, должно быть логическое объяснение.
Надо только успокоиться и подумать. Снова разбросать все части пазла и заново сложить их, но уже по-другому.
Посмотреть сверху, отступить. Вознестись над видимостью.
Поговорить с тем, кто согласится мне поверить.
Мона?
28
Поговорить с тем, кто согласится мне поверить?
— У полиции есть описание примет моей тачки?
Мона кричала в телефон.
Фары «фиата» ослепили мальчишку с мячом под мышкой, собиравшегося перейти дорогу перед указателем «Карвий-По-де-Фер».
Я нажал на тормоз. Рассмеялся, увидев рядом с мальчишкой табличку: «Сбросьте скорость, подумайте о наших детях». Картонный мальчишка равнодушно смотрел, как я замедлял ход.
Деревушка Карвий-По-де-Фер спала.
Уже целый час я ездил по грязным дорогам, изрытым, словно траншеи, от деревни к деревне.
Я поднес мобильник к губам.
