Книга Встревоженные тугаи, страница 37. Автор книги Геннадий Ананьев

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Встревоженные тугаи»

Cтраница 37

В объектив бинокля попала стая шилохвостей. Она летела низко-низко, над самой водой и вплотную к противоположному берегу, укрываясь от ветра густой стеной тугаев.

«Хитрят. Полегче путь выбирают», – похвалил уток Бошаков, продолжая наблюдать за их полетом.

В том, что стая летела над рекой с запозданием, когда уже утренний перелет на поля закончился, не было ничего подозрительного: осенью утки и гуси нагуливают жир пред длинной дорогой, и распорядок у них часто бывает неопределенным. Пограничники привыкли к этому и не придавали особого значения. Вот и сейчас Бошаков, любуясь в бинокль стремительным, наперекор ветру, дружным полетом птиц, даже не думал о причине, выбившей их из обычного распорядка.

Стая приблизилась к границе. До пограничных буев оставалось менее сотни метров, и вдруг утки пугливо взмыли вверх и лишь у самой границы вновь укрылись от ветра за стеной тугаев. Дальше полет шилохвостей шел по обычному маршруту: метров триста по речке в наш тыл, затем, через тугаи, на поля, уже убранные, но еще не вспаханные. Ничто больше не сбивало стаю с привычного пути. Пост наблюдения им был невидим, поэтому не пугал птиц.

Но Бошаков теперь уже непрерывно смотрел туда, где только что кого-то испугались утки.

– Побыстрей, Миша, заканчивай завтрак, – попросил он Рублева. – Кто-то в тугаях укрылся. Метров сто всего до границы.

– Что? Видно?

– Нет. Шилохвосток испугали. Давай поскорей. Доложить нужно.

«Испугать шилохвостей может и лиса. Чего горячку пороть, срочно докладывать?» – подумал Рублев, но гречневую кашу доел быстро, завернул банку в газету и сунул в вещмешок.

– Я готов.

Бошаков передал ему бинокль.

– Вон у того старого корявого дерева кто-то укрылся. Оттуда ведут наблюдение. Не выпускай из виду. Вдруг демаскирует себя.

Сказал и, пригнувшись, быстро подался в землянку. Рублев же, наведя окуляр бинокля на корявое дерево, стал внимательно следить за тем местом. Ему так и хотелось раздвинуть кусты и заглянуть, кто укрылся за колючей стеной. Но вместе с тем не покидал его беспокойный вопрос, почему обязательно наблюдатель? Откуда такая уверенность у Павла? Мало ли кого могла испугаться стая уток? Лису. Волка. Джейрана, в конце концов. Они тоже прячутся от ветра в тугаях. Размышления эти, однако, не мешали Михаилу не отрывать взгляда от корявого дерева. И в душе его творилось вовсе непонятное. Какая-то тревожность вползала непрошено, а стена деревьев и кустарников, которую гнул и трепал ветер, казалась ему еще сумрачней, да и река словно посуровела, вспенилась сильней и резче стала бросать мутные колючие брызги на берег.

«Кто же там, за кустами под деревом?!»

Вернулся ефрейтор. Молча взял бинокль у Рублева.

– Павел, почему ты заключил, что человек напугал уток? – прервал молчание Михаил. – Обязательно ли он?

– Странный ты задаешь вопрос через несколько месяцев учебы у Нечета и у меня, – ответил с недоумением Бошаков, продолжая наблюдение за тугаями у корявого дерева. – Где сейчас фазаны?

– Свои яркие перья обсыпают лессом, должно быть.

– Верно. Уже начали выходить из тугаев. Но только начали. Да и ветер наверняка удерживает их еще в затишках. Вот и представь себе: лиса идет по тугаям. Видел, наверное, не единожды. Месяц, примерно, назад мы с тобой здесь службу несли и наблюдали эту картину. Я тебе сразу сказал: смотри, запоминай, как лиса фазанов поднимает.

– Да, красиво. С криком взлетали. Ярко, как клочья огня.

– Клочья огня. Об этом, что ли, говорю? Взлетал хоть один фазан сегодня утром? Так, как тогда, – тревожно? И волка фазан боится. Козлов – нет. И утка козла не испугается. Если козлы где пасутся, утка туда на полях сесть норовит. Все это тебе говорилось, только мимо ушей ты пропустил. Ладно, прошлое не станем ворошить… Объясни мне вот, пожалуйста, почему наряды здесь днем не меняются?

– Чтобы не увидели с сопредельной стороны. Это ежу понятно.

– А вот тебе – не совсем. Тропка в камышах протоптана, ход в тугаях прорублен, и так все сделано, что подходы к посту никак не просматриваются. Сами же мы с тобой здесь сколько пота пролили. А вот сидим с темна до темна. И только потому, что наряд, как ни будь он осторожен, фазана может поднять. Сегодня одного-двух, завтра одного. Так почти каждый день. И какой вывод? Пограничники, стало быть, ходят скрытно. А начальник заставы сейчас демонстрирует, что основные силы брошены в горы, а сюда, к реке, лишь по следовой полосе подходят пограничные наряды. И чтобы этому поверили на той стороне, днем на посту наблюдения смены не проводятся. Пусть это перестраховка, но в нашем деле лучше, как говорят шутники, перебдеть, чем недобдеть. – Павел, помолчав немного, добавил: – Плаваешь ты еще в службе пограничной. Уметь анализировать, сопоставлять факты, делать выводы – в этом наше мастерство.

Рублев слушал земляка и мысленно ругал себя. Ведь все, о чем говорил Бошаков, он знал. О повадках птиц и зверей еще на учебном рассказывали. Предупреждали: только тогда станешь настоящим пограничником, когда научишься видеть окружающий тебя мир, слушать его и понимать. Мимо ушей пропускал он те наставления, думая с усмешкой: «Подожду, пока подарит мне добрая фея волшебную палочку. Взмахнешь ею и станешь понимать, о чем говорит волк или медведь. Сказочки! Слушать мир?»

А когда так же подробно, как сейчас Павел Бошаков, начинал командир рассказывать о том, по каким признакам пограничник может определить нарушена или нет граница, Рублев, не слушая его, думал, какой бы задать каверзный вопрос сержанту, чтобы смутить того и увидеть в его глазах растерянность: «Скажите, товар-рищ сер-ржант, а гистология не может стать подспор-рьем в более глубоком познании поведения тех или иных существ, а следовательно, более своевр-ременного обнар-ружения нар-рушителя гр-раницы по местным пр-ризнакам?»

– Держи бинокль, – прервал мысли Михаила Бошаков. – Не спускай глаз с корявого дерева. Реку тоже не выпускай из виду. Я – скоро.

Позавтракал Бошаков действительно очень быстро и вернулся в окоп.

– Давай бинокль. Ты за рекой и берегом наблюдай. Мой сектор – район корявого дерева.

Время от времени они менялись секторами наблюдения, чтоб не привыкал глаз к одному и тому же месту, а значит, менее уставал и не притуплялось бы внимание. Через каждые полчаса – доклад дежурному по заставе, что ничего нового не обнаружено.

Ветер, утихший было к десяти часам утра, после полудня подул еще сильней. По небу низко неслись рваные чернопузые тучи, временами хлестал дождь. Мелкий, жесткий.

– Твое предвидение, Михаил, оправдалось. Не насытился Стрибог баночкой гречневой каши, – сказал Бошаков, когда первые капли дождя с шумом ударились о колючие ветки.

– А тем или тому, кто прячется, тоже не мед с блинами у тещи в гостях. Но терпят. Выходит, им очень хочется попасть к нам в гости без лишнего шума. Облапошить нас хочется.

– И ты, оказывается, можешь выводы делать, если заставишь извилины шевелиться. Не дает покоя им геологоразведочная партия. И по одному, и группами шлют. Идет борьба: кто кого. Они нас растягивают по флангам, то в горах нарушают, то здесь. Но здесь им самое выгодное место. Вода следа не оставляет, в камышах можно день переждать, а ночью через степь выйти к горам. Начальник заставы не зря нас по камышам таскает. Сегодня он основные силы сюда стянет. В тылу по берегу раскинет наряды.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация