– Здравствуйте. Бог в помощь, – и щелкнул мобильником.
– Ты чё?! А ну канай отсюда, пока я кореша не поднял. Он быстро тебе салазки загнет.
– А ты повремени вытаскивать. Разговор есть.
– Канай, говорю. Канай!
Поднялся спецназовец по призывному взмаху руки Пасынкова. Автомат в руках. И вполне спокойно советует:
– Тебя добром следователь из ФСБ из самой Москвы просит, а ты грубишь ему. Очень это нехорошо…
Едва веревку не выпустил поднимавший напарника, хорошо, что спецназовец оказался проворным. Но и бандит – не промах, только веревка оказалась в руках спецназовца, он, бросив ее, шмыгнул в багульник – и напоролся на ствол автомата.
– Зачем же кореша бросать? Хочешь сачкануть? Не выйдет. Сам потрудись.
Со смыслом вернулся к веревке спецназовец – пусть следователь зафиксирует момент подъема из шахты.
Вот они рядом. С наглыми улыбками, за которыми спрятан испуг. Пасынков сразу понял, что их можно разговорить. Вернее, принудить к откровенным показаниям.
– Ну что, убийцы, влипли? С поличным, что называется…
– Туфту, начальник, не клей. Нас покнайсать послали.
– У меня в руках факт.
– Мы не бандиты! Мы – охранники. Долушку стережем. Первое задание – покнайсать.
– Могу поверить, если все как на духу…
– Сексотить?
– Утверждаете, что сторожа, а язык отъявленных бандитов… Хотите узнать свой завтрашний день? В тайгу уведут. С концами. Прикиньте, шакалам корм или жизнь?
– А в зоне что? Малява следом пойдет, смерть раем покажется. Что нас приговорил Аглай, духовник сказал. Из общака зеленых по пачке дал, ксивы вручил и посоветовал канать. Машину, мол, гаишники не остановят. Позвонить ему – и деру. Подальше. А там – на перекладных. В центр России. Теперь вот…
– Теперь может быть даже лучше, если здраво рассудить. Вы мне без утайки все, что вам известно о делах пахана и духовника, и становитесь не убийцами и только свидетелями, получая право на защиту.
– Что, на нары не отправят?
– Получите новые паспорта и выбирайте место, где начать честную жизнь. В Белоруссии, в Казахстане или еще где хотите. Деньги из общака не конфискуем. Устроит?
– Гарантии?
– Честное слово офицера. Дадите в Москве показания – и в новую жизнь.
Долго насупленно молчали задержанные, потом один из них, старший по возрасту, твердо заявил:
– Спрашивай, начальник. Все, как на духу. Век свободы не видеть, если туфту понесу.
– Клянусь матерью, – поддержал его второй.
– Тогда звоните духовнику, как вам было велено.
Задержанные, как оказалось, знали достаточно много – Пасынков ликовал в душе, слушая их. Аглай, пахан и директор лесхоза за два дня отправил на тот свет восемь человек. Даже своего замдиректора и главную бухгалтершу. На очереди – умельцы, то есть те, кто мастерски прятал товар в сосновые бревна.
– Очередной эшелон ушел, должно быть, или вот-вот уйдет, ночью, значит, умельцам кранты. В болота сведут.
– К их дому тайно можете проводить?
– А то нет.
– Хорошо. Вызволим. Дальше…
– Я знаю одну кладку. Остальные две – не знаю.
– Пока все. Дальше так: машину вашу поставим на привокзальной площади. Ваше место – на базе спецназа. После того, покажете кладку и жилье умельцев. А завтра спозаранку проводит кто-то из вас наших к дому Аглая.
– Но чтоб без фасону…
– Конечно. Вас не засветим. Это и в моих интересах.
Достаточно для первого этапа. Все остальное будет сделано без его личного участия. Можно расслабиться, пока не доставят на базу «умельцев». Соснуть пару часиков, немножко почитать. Да и подумать спокойно необходимо, Хорошо, что не в тупике, но как бы, поспешив, не перечеркнуть так удачно начатое.
Долго, уже с головой на подушке, боролся с желанием попросить руководителя УФСБ выяснить, ушел ли эшелон с наркотиками или нет. Ругнул в конце концов себя: нельзя вмешиваться, чтобы не насторожить, тем более, если эшелон еще не отправлен. А если ушел, пусть уходит как можно дальше, чтобы те, кто дело крышует, не смогли остановить его.
Окончательно успокоил майора доклад, что у тайника выставлена засада, а «умельцы» доставлены на базу.
– Допрашивать будете?
– Сейчас нет. Подготовьте к четырем утра группу и одного из задержанных у шахты. Задача: облава на долушку, как правонарушители именуют свой притон.
Выехала группа захвата точно в условленное время. Чуть больше часа езды по большаку, затем поворот на гравийную дорогу в глубь тайги. Еще полчаса, и проводник велит сбросить скорость, а затем и остановиться. Странно, ничего примечательного не видно. А проводник поясняет:
– Еще верста, чтобы на колесах, а лучше вот по этой тропке. Метров сто – и долушка. Мне бы туда не хотелось…
– Я слово дал не светить вас. Останешься с водителем.
Группе захвата не нужно разжевывать, как поступать, быстро они окружили большую поляну с несколькими домами и гаражом и, сняв охранника, доложили Пасынкову, что путь свободен.
Пасынков пошагал к терему духовника. Ловко срублен, ничего не скажешь. Позвонил трижды в резную дверь и услышал:
– Какая недолга в рань такую будить?
– Не недолга, а следователь ФСБ из Москвы.
– Что же, милости прошу, – открывая дверь, пригласил духовник. – Кто-то решил поблажку иметь, продав и место, и условный сигнал.
– Место – да, три звонка – совпадение, вернее, домашняя привычка, – слукавил Пасынков.
– Какое это имеет значение? Тем более, я всего-навсего духовник, лично ни в каких преступлениях, а тем более в мокрухе не участвовал. Наоборот, многих спас от расправ, которые проводились по воле Аглая.
– Суд, надеюсь, это учтет. А теперь – проводите к Аглаю. Упрямиться не рекомендую.
– А я и не собираюсь перечить следствию. Но условие такое: личная беседа без протокола и тайной записи. Для протокола – иные слова. Максимум – соучастник, но более всего противник ликвидации неугодных. Около десяти человек не в болотах, а живут сейчас в ските, который мы с законно коронованным паханом купили у староверов. Но об этом – потом. Как посетим Аглая.
– Принимается. Слово офицера.
Никакой охраны на небольшой полянке сразу за перелском, отделявшем убежище Аглая от остальной свиты, открыты и двери в довольно внушительный дом.
– Аглай никогда не запирался, а сегодня просил его не беспокоить до обеда, вот я и снял охрану, чтобы не случилось какого казуса.
«Неспроста его действия. Хитрит…»
Так и есть. Сразу же за порогом они услышали рыдание. Голосистое. Вопросительно глянул Пасынков на духовника, спокоен тот, вроде бы все идет, как нужно.
