Советская Ставка Верховного Главнокомандования еще с сентября начала готовить контрнаступление с целью окружения 6-й немецкой армии в Сталинграде. Сталин рассчитывал на юге разгромить все действующие там армии Германии и союзников, не дать им уйти с Кавказа и из междуречья Дона и Волги, а затем освободить Левобережную Украину. На центральном же участке фронта предполагалось ликвидировать Ржевско-Вяземский плацдарм, а затем нанести удар по направлению к Балтийскому побережью, отрезав находившуюся под Ленинградом группу армий «Север». Координировал действия Донского, Сталинградского и Юго-Западного фронтов начальник Генерального штаба Василевский. Он же вместе с Жуковым был автором плана контрнаступления.
Оно началось 19 ноября, а уже 23-го армия Паулюса и большая часть соединений 4-й танковой армии Гота оказались в «котле». Советские войска атаковали прикрывавшие фланги сталинградской группировки дивизии румынской 3-й армии, которые очень скоро обратились в бегство. Германское командование знало о готовящемся советском наступлении к северу и к югу от Сталинграда, но недооценила его масштаба и мощи. 1 декабря 1942 года начальник штаба 6-й армии генерал Артур Шмидт, загодя предупреждавший о грядущем советском наступлении, признал: «Все мы не разглядели опасности во весь ее рост… и в очередной раз недооценили русских». Сил же для отражения советских атак не было ни у 6-й армии, ни в распоряжении группы армий «Б».
Попытка деблокады, предпринятая в декабре фельдмаршалом Манштейном, возглавившим группу армий «Дон» (так теперь называлась группа армий «Б»), провалилась из-за недостатка войск и главным образом из-за мощного советского наступления на среднем Дону, в ходе которого были разбиты 8-я итальянская, 4-я румынская и 2-я венгерская армии. Одну из трех танковых дивизий немецкой деблокирующей группировки генерала Гота пришлось бросить для отражения советских угроз на Дону, и это вынудило Манштейна прекратить наступление на выручку Паулюсу. Но советское командование, опасаясь, что Гот соединится с окруженными, бросило против него 2-ю гвардейскую армию генерала Малиновского, ранее предназначавшуюся для стремительного броска на Ростов. В действительности нужды в такой переброске не было, поскольку немецкое наступление к Сталинграду окончательно остановилось еще до прибытия туда войск Малиновского. Гот все еще оставался на расстоянии более 60 км от «котла», тогда как у 6-й армии горючего было лишь на 30 км пути. 31 января – 2 февраля 1943 года армия Паулюса капитулировала. Советские войска взяли более 90 тысяч пленных.
В конце декабря Гитлер санкционировал отход с Кавказа. Войска Манштейна смогли удержать Ростов до тех пор, пока через него успела пройти 1-я немецкая танковая армия. 17-я армия в это время отошла на Таманский плацдарм у Новороссийска. Как отмечал в мемуарах бывший начальник оперативного управления Генштаба генерал С. М. Штеменко, успешный отход 1-й немецкой танковой армии стал возможен также благодаря ошибкам командования Закавказского фронта: «Преследование отходящего противника началось недостаточно организованно и с опозданием. Средства связи оказались неподготовленными к управлению наступательными действиями. В итоге уже в первый день преследования части перемешались. Штабы не знали точного положения и состояния своих войск. 58-я армия отстала от соседей и оказалась как бы во втором эшелоне. 5-й гвардейский Донской кавкорпус и танки не смогли опередить пехоту. Командование фронта пыталось навести порядок, но без особого успеха».
Но ошибки были совершены и на более высоком уровне. Если бы 2-я гвардейская армия была бы брошена Ставкой Верховного Главнокомандования на Ростов, а не против уже остановившейся деблокирующей группировки Гота, то, вероятно, далеко не всем немецким войскам удалось бы уйти с кавказских гор. Ростов тем не менее Манштейну пришлось оставить, чтобы сконцентрировать все силы, вместе с только что переброшенным из Западной Европы танковым корпусом СС, для удара на занятый 16 февраля Красной армией Харьков.
Начавшееся 18 февраля 1943 года наступление группы армий «Юг» оказалось неожиданным для Воронежского фронта, войска которого двигались к Днепру. 15 марта танковый корпус СС ворвался в Харьков, а 18 марта захватил Белгород. Однако основная часть советских войск избежала окружения. Немцы взяли 14 тысяч пленных, 676 танков и 580 орудий. Так образовался южный фас Курской дуги. В ходе зимнего наступления 1943 года Красная армия освободила Курск и в январе прорвала блокаду Ленинграда, хотя пробитый к осажденному городу коридор простреливался немецкой артиллерией насквозь.
Одновременно с наступлением под Сталинградом войска Западного и Калининского фронтов под общим руководством заместителя Верховного Главнокомандующего Жукова атаковали Ржевский плацдарм. Однако немецкая оборона выдержала. Советские ударные группировки попали в окружение и лишь с большими потерями, лишившись почти всей боевой техники, в конце декабря и начале января 43-го прорвались к своим.
В целом весной 1943 года вермахт в России оказался примерно на тех же позициях, с каких начал бросок к Сталинграду и Кавказу летом 42-го. Однако исход кампании 1942 года был отнюдь не ничейным. Были почти полностью уничтожены соединения двух немецких армий – 6-й полевой и 4-й танковой, а также 4 армии союзников – итальянская, венгерская и две румынских. В результате уцелевшие союзные дивизии в 43-м году не играли сколько-нибудь существенной роли на фронте и использовались для охраны тыловых районов и борьбы с партизанами.
Советские потери и в людях и в технике были еще больше, но, по сравнению с людскими ресурсами СССР, использовавшихся к тому же с большим напряжением, чем германские, и помощью союзников по ленд-лизу они были относительно менее тяжелыми, чем потери рейха и его союзников. Возможно, более благоприятным для Германии вариантом действий в 1942 году был бы переход к обороне после разгрома советских войск в Крыму и под Харьковом. Тогда соотношение потерь было бы гораздо более благоприятным для вермахта, сравнимым с этим показателем во время контрнаступления под Москвой и во время безуспешных атак Красной армии на Ржевско-Вяземский плацдарм в течение 1942 года, когда красноармейцев гибло порой в 20–30 раз больше, чем солдат вермахта. Несомненно, что переход немцев к обороне Сталин и его генералы использовали бы для нового мощного наступления по всему фронту. Это была бы еще одна кровавая баня для Красной армии, которая могла бы затянуть войну на год-другой. Но даже такой поворот событий вряд ли бы спас Гитлера от поражения. На процесс создания в США атомной бомбы события на советско-германском фронте повлиять никак не могли. В случае же затягивания войны в Европе американцы наверняка сбросили бы первые такие бомбы не на Японию, а на Германию.
Для Советского Союза же оптимальным был бы преимущественно оборонительный образ действий в рамках стратегии истощения. Это привело бы к относительно большим потерям вермахта и относительно меньшим потерям Красной армии, чем это было на самом деле, и, возможно, даже приблизило бы окончание войны. Но Сталин и советские генералы и маршалы придерживались стратегии сокрушения, не обращая внимания, что имевшийся в их распоряжении человеческий материал для этого рода стратегии годился мало. Наступление – более сложный вид боевых действий, чем оборона. Поэтому он требует более подготовленных бойцов и командиров, умеющих хорошо обращаться и взаимодействовать со сложной боевой техникой – танками и самолетами, играющими особо большую роль в наступательном бою. В Красной армии же образовательный уровень солдат был не слишком высок, а командный состав привык действовать по шаблону. В советской системе всякая инициатива была наказуема, а человеческая жизнь не стоила почти ничего. Поэтому воевать предпочитали числом, а не умением, не тратя времени и средств на подготовку военнослужащих. Летчиков учили по принципу «взлет – посадка» (освоившие эти два элемента летного мастерства считались годными для боевой работы), а механики-водители танков получали практику вождения в 4–5 раз меньше, чем требовалось для того, чтобы уверенно водить бронированную громаду.
