После войны Василий Васильевич продолжил работу на сцене Ленинградского театра драмы. Он был поистине универсальным актером, мастером высокого класса – прекрасно справлялся и с комедийными, и с драматическими ролями. Фамусов («Горе от ума»), Мальволио («Двенадцатая ночь»), Павел Михайлович («Сонет Петрарки»), Прокофьев («Сын века») – этих очень разных персонажей Меркурьев делал живыми, естественными, мгновенно узнаваемыми. Правда, режиссеры все-таки видели в нем главным образом комедийного актера, и многие серьезные замыслы Меркурьева остались нереализованными. Так, долгие годы он мечтал о роли Отелло, упрашивал: «Дайте мне провалиться! Пусть меня закидают тухлыми помидорами! Докажите мне, что я не прав». Но такого шанса ему не дали…
Актер никогда не отказывался поработать в периферийных театрах. Как вспоминал его сын Петр, «папа приезжал не как гастролер: сразу раз – и впрыгнул в спектакль! Нет. Он приезжал за неделю, репетировал, входил в ансамбль, а потом шли колоссальные триумфы. Он так играл в Комсомольске-на-Амуре, Семипалатинске, Смоленске, Кунгуре, Березниках, Новосибирске, Владимире… Городов, наверное, тридцать». Уже будучи всенародно знаменитым, Василий Васильевич с удовольствием соглашался сыграть в студенческих спектаклях и вел свою роль скромно, учитывая возможности ансамбля и никого не подавляя своим величием. Среди режиссерских работ Меркурьева выделялись постановки «Трех сестер», «Чапаева», «Мещан».
Зрители, знакомые с Меркурьевым по его театральным работам или по киноролям, чаще всего представляли актера таким же беззаботным юморным бодрячком, как Нестратов из «Верных друзей». На самом же деле Василий Васильевич вовсе не был склонен к беспечности – он буквально жил работой. «Мне казалось, что папа все время работает, – вспоминал Петр Меркурьев. – Он был или в театре, или на съемках, а когда дома – то, сидя в своем кресле или лежа на огромной кровати, обложенный книгами, учил роль. Роль учил всегда тихо – бормотал. А потом, бывало, сидим на кухне – и вдруг он начинает что-то говорить. И это звучало так естественно, что мы не всегда понимали, что это текст роли».
За свои заслуги Василий Васильевич Меркурьев был удостоен звания народного артиста СССР (1960), трех Сталинских премий 2-й степени, ордена Ленина, двух орденов Трудового Красного Знамени. Посмертно ему была присуждена Государственная премия РСФСР имени К.С. Станиславского.
Скончался великий актер 12 мая 1978 года в Ленинграде и был похоронен на Литераторских мостках Волкова кладбища. Сын В.В. Меркурьева Петр Васильевич (1943–2010) стал музыковедом и актером, снявшимся более чем в 95 фильмах (самые известные – «Мы из джаза», «Забытая мелодия для флейты», «Бригада», «Ликвидация»). Вместе с отцом его можно видеть только в одной картине – «Москва – Кассиопея» Р. Викторова (1973), где оба сыграли роли академиков.
Борис Ливанов. «У Ливанова таланта на четверых»
(1904–1972)
Борис Николаевич Ливанов родился 25 апреля 1904 года в Москве в семье провинциального актера Николая Александровича Ливанова, выступавшего под псевдонимом «Извольский». Когда юноше было 16, он добровольцем ушел в Красную армию, причем воевал под началом Александра Стриженова, в будущем отца актеров Олега и Глеба Стриженовых. Но затем Борис все-таки решил пойти по отцовским стопам и поступил в 4-ю студию МХАТ. В труппу он пришел в 1924 году одновременно с Николаем Хмелевым, Виктором Станицыным и Михаилом Яншиным. И сразу же обратил на себя внимание яркими ролями – князя Андрея Шуйского («Царь Федор Иоаннович» А.К. Толстого, 1925), Бондезена («У врат царства» К. Гамсуна, 1926), Кассио («Отелло» У. Шекспира, 1930), графа Альмавивы («Женитьба Фигаро» П. Бомарше, 1932). Каждая из них по-разному демонстрировала талант артиста. В 1930-е годы Борис Ливанов по праву был одним из главных драматических актеров СССР. Его внимательно и заботливо опекал один из корифеев МХАТа Василий Качалов, от которого Ливанов понемногу перенимал его классический репертуар.
Дальнейшая работа Бориса Николаевича на сцене МХАТа – своеобразная цепь блистательных творческих удач, классических образов, которые навсегда оставались в истории отечественного театра. Например, непередаваемый Ноздрев в «Мертвых душах» постановки 1934 года или Чацкий в постановке 1940-го. Красивый яркой, благородной красотой, обладатель эффектного вальяжного баса, мастер знаменитой мхатовской паузы, – Ливанов был своего рода символом главного советского театра. Недаром В.И. Немирович-Данченко говорил о нем: «У Ливанова таланта на четверых».
В театре Борис Ливанов славился своим острым, как бритва, языком. Пожалуй, ни о ком из классиков не сохранилось столько актерских баек и анекдотов, сколько о нем. Сын Ливанова Василий Борисович вспоминал: «В последние годы во МХАТе “старики” между собой почти не разговаривали. Бывало, сидят в антракте в закулисном фойе театра, в гримах и костюмах, молчат и думают каждый о своем. И вдруг один из “стариков”, ни к кому персонально не обращаясь, начинает рассуждать вслух: “Ну чего у меня нет? Я – народный артист Советского Союза, член партии… орденоносец. Постоянно занят в репертуаре. Чего у меня еще нет? У меня прекрасная пятикомнатная квартира в центре… дача, очень хорошая… Две государственных премии… Да… я еще и режиссер… у меня есть свой театр, я там художественный руководитель… меня на казенной машине возят… а еще у меня есть своя машина… “Волга”… На здоровье, тьфу-тьфу, не жалуюсь. Ну, чего у меня еще нет?” – В повисшей тишине раздается голос Бориса Николаевича Ливанова: “Совести у тебя нет”».
Борис Ливанов
Еще один случай. Министр культуры СССР Екатерина Фурцева, выступая перед артистами и режиссерами, рассказывает о том, что вскоре народные и любительские коллективы и театры потеснят профессионалов и выйдут на большую сцену:
– Это будет величайшее достижение социалистической культуры!
Вдруг из глубины зала раздается голос Ливанова:
– Екатерина Алексеевна! Если у вас возникнут проблемы со здоровьем по женской части, вы что же, отправитесь к гинекологу-любителю?..
Актер также с блеском рисовал шаржи на коллег. Когда ему предложили объединиться с Кукрыниксами – тремя художниками, которые подписывались первыми буквами своих фамилий, – Ливанов ответил: «Не могу Придется подписываться – Кукрыниксы ли?»
В 1924-м Борис Николаевич дебютировал в кино («Морозко» Ю. Желябужского). В отличие от других мхатовцев, которые традиционно относились к кино несколько снисходительно, как к чему-то «несерьезному», Ливанов сыграл немало ярких ролей в кинематографе, фильмы с ним становились громкими событиями и со временем обрели классический статус. Особенно в исполнении Ливанова выделяются Дубровский («Дубровский» А. Ивановского, 1936), князь Пожарский («Минин и Пожарский» В. Пудовкина и М. Доллера, 1939), капитан Руднев («Крейсер “Варяг”» В. Эйсымонта, 1947), Потемкин («Адмирал Ушаков» М. Ромма, 1953), Ломоносов («Михайло Ломоносов» А. Иванова, 1955). В последний раз Ливанов снялся в кино в 1970-м, сыграв Забелина в экранизации пьесы Н.Ф. Погодина «Кремлевские куранты» В. Георгиева. В 1953–1968 годах Ливанов работал также как театральный режиссер, поставив в общей сложности восемь спектаклей, в том числе «Братьев Карамазовых» Ф.М. Достоевского (1960) и чеховскую «Чайку» (1968).
