– Дашка, я готов.
– Зятек, там постелено, – засуетилась мать. – Помоги добраться мужу.
– Сам доберется, – отмахнулась Даша.
– Теща, я дойду, – заверил зять.
Однако передвигался он, держась за стену.
– Дарья, – кудахтала мать, – человек упадет! Веди мужа!
Даша недовольно поднялась, обхватила за пояс Игоря, но тот затормозил:
– Теща... Я вот люблю ее, а она... Ничего не понимает.
Даша презрительно фыркнула, увлекая его за собой. Вернувшись, она долго наблюдала за матерью, прибиравшей со стола, но при том старалась не звякать посудой. Помощь предлагать бесполезно, обычно мама пальцем не дает пошевелить.
– Уложила? – спросила строго мать.
– Сам упал.
– Ну... ничего. Можно. Человек устал, ну-ка, столько ехать... Можно... А дома он часто употребляет?
– Как тебе сказать... Часто, – не стала врать Даша, тем самым подготавливая мать к скорым переменам в личной жизни.
– Плохо. Это плохо.
В большом эмалированном тазу баба Галя стала мыть посуду, больше не мучая дочь расспросами. Тщательно возя по тарелкам тряпкой, она строила грандиозные планы на день грядущий:
– Позавтракаем ушицей. Квасок сварю, припасла краснючка по случаю. Настоящий осетр, ей-бо!.. А к обеду пирожочков сделаю. Пельмени едите? У меня пельмени – объеденье. Или котлеток? А?
– Мам, да не возись ты! Огурцы и помидоры плюс картошка – достаточно.
– Что ты! Разве ж можно? Хочется угостить. А как же! И Роман завтра примчится. Скажешь тоже! Зятек обидится, скажет, теща голодом морила. А Никитка какой худой... Ты чи не кормишь дите?
Даша с нежностью смотрела на толстушку-мать, у которой удивительно живые и быстрые глаза, молодые и добрые. «Неужели и я буду такой толстенькой? Ой, не хочется», – думала про себя она. Единственная по-настоящему стоящая радость в жизни – шутили она с Маринкой – хорошо и вкусно поесть. Но у подруги каждый съеденный кусок имел обыкновение задерживаться в виде жиронакоплений, вызывая зависть к способностям организма Даши, которая уродилась, видно, в деда – худой он был, как сушеная тарань.
– В туалет хочу, – сказал сонный Никита.
– Иди, кто не дает? – отозвалась Даша.
– Там темно и страшно.
– Ты же мужчина...
– Дашка, – всплеснула руками мать, – это ж дите! Идем, мой родненький. Завтра ведерочко найду, будем на ночь ставить.
Даша лениво побрела за ними во двор. До чего же здесь хорошо! Воздух хоть трогай – осязаемый, густой. Ночь пахла морем и ночными фиалками, рассаженными бабой Галей по двору. Одурманивающие запахи хочется глотать. Несколько раз тявкнул Дружок, привлекая внимание к себе. Даша подошла к будке, где лежал пес, свободный от привязи, и бил хвостом, она погладила его по холке. Прикрыв глаза от удовольствия, пес поскуливал, сучил лапами по земле, поднимая пыль. Даша запрокинула голову, любуясь крупными звездами и, на всякий случай, повторяя желание – вдруг звезда пронесется, успеть бы загадать...
– Дашутка, – позвала мама, – ступай до хаты, я запираюсь.
Еще несколько раз глубоко вдохнув, Даша исчезла в доме.
А как замечательно растянуться на чистых простынях, пахнущих солнцем! Сегодня она во власти ароматов, как натуральная токсикоманка. Игорь тоже выдыхает «ароматы» – вина и сигарет. Даша повернула его спиной к себе. Последние месяцы она как очнулась: рядом чужой человек, вообще посторонний. Зачем столько времени потрачено на слагание неслагаемого? С его точки зрения, у них нормальная семья, которую нельзя разрушать, но у нее мнение иное. Вот уж поистине: напялила хомут и не решалась сбросить, все жалость проклятая мешала. Хватит. Вернутся домой – никакие уговоры Игоря больше не помогут.
Тишина в доме и темнота – хоть глаз выколи. Наверняка здесь обитает домовой.
Даша уже засыпала, как вдруг услышала негромкий стук... Показалось? Может, домовой постукивает? Нет, мать тяжело переступала по скрипучим половицам соседней комнаты, значит, пошла открывать. Неужели Ромка слинял с дежурства? Ненормальный. Спать хочется невероятно. Но единственный братец теперь до утра не отпустит, прощай сон. Даша нехотя набрасывала халат, передвигаясь по темной комнате осторожно, точно слепая.
– Роман, ты? – спросила мать шепотом и недовольно.
«Кому ж еще на ум придет ломиться в ночь глухую», – подумала Даша, зевнула, тряхнув головой, сладко вытянула вверх руки. До слуха доносились щелчки замков. Неожиданно мать охнула, тут же что-то тяжело бухнулось явно на пол. Послышалось шуршание...
Даша рванула вперед, широко распахнула дверь в коридор. Господи, почему мама не включила свет, что за блажь бродить в потемках?..
Но тут на нее налетела черная фигура. Удар по голове... Боль... Боль пронзила так, что Даша остановилась как вкопанная, почти не почувствовав скользнувший тупой предмет после удара с головы на мышцу шеи. В следующий момент – острая боль в боку отбросила ее к стене. Даша, пытаясь удержаться на ногах, медленно сползала по стене на пол. Мимо шныряли тени, которые она лишь угадывала по колебанию воздуха. Переговаривались приглушенные голоса... чужие голоса...
Что было дальше?
Едкий дым заползал в легкие, драл горло, даже слабый кашель отдавался в черепе, раскалывая его на части. Поначалу Даша не поняла, что вокруг полно дыма, открыв глаза, она водила ими, ничего не понимая. Неясный, мерцающий свет, кажется, шел из соседней комнаты, а тело сушил жар. Сбоку плыл туман, с другого... находился пол, к которому она припала... Невозможно!
Вот когда Даша начала соображать, что пол встать на место стены никак не может. Но в оранжевом полумраке она разглядела швейную машину, узкий стол, опрокинутый стул, которые... спокойно стояли на «стене». А стоять они могут только на полу. Мир стал на бок? Чушь, нереально! Тем не менее Даша царапала стену... (или пол?), чтобы удержаться на ней. Кто должен помочь разобраться в неразберихе... Кто?
Окно! За ним мелькали тени. Надо туда... Раз уж мебель не падает с вертикали, то почему она свалится? Даша зажмурилась, вновь открыла глаза... Все по-прежнему стоит на вертикали. Попытка встать на ноги потерпела крах. Стоять и ходить по вертикали ни один человек не умеет. По привычке тело тянет принять обычное положение.
Ощущение было, будто она лежала на вертикальной стене, чего тоже быть не может. Но у стены легче дышалось, стоило чуть оторвать голову, как Даша начинала задыхаться. И шарила, шарила руками в поисках выступа, чтобы зацепиться и не скатиться вниз. Вдруг словно молния ударила: она умирает.
У-ми-ра-ет?!!
Нет вертикали, не может мир повернуться на девяносто градусов!
«К окну! Иди к окну!» – приказывала себе. И поползла с невероятным трудом. Не хватало воздуха. Это не туман – дым, догадалась Даша. Она сможет доползти. Надо зажмуриться, чтобы не видеть вертикали, и ползти вперед... Ползти...
