Сверяясь с чертежом, Инкрис собирала из жердей потоньше лёгкие секции. Сначала – широченные и квадратные, потом – меньше по площади, со скошенными углами. На вершине они должны были стать круглыми.
С помощью системы противовесов, укреплённой на соседних деревьях и растущей башне, она ставила готовые секции одну над другой. И фиксировала их по двум осям, оставляя две другие почти незакреплёнными.
Башня получалось до невозможности шаткой – такой, какой и задумывалась. С каждым днём Инкрис приходилось действовать всё осторожнее, поднимаясь на вершину. Взрослый человек ни за что бы не удержался! Худенькой юнице было в разы легче.
Вайли оставалась внизу. Она не была лучшей в искусстве лазанья по деревьям, да и формами пошла в пышную мать, а не в жилистую бабку. Внизу хватало работы: подносить, держать, убирать мусор. Смотреть, насколько ровно стоит конструкция, нет ли крена… И неотрывно следить за гибкой фигуркой, балансирующей на вершине растущей башни.
Внизу они заготовили множество пухлых тюков для страховки. Помогли бы они, если бы Инкрис сорвалась? Или если бы башня рухнула раньше срока? Например, из-за ветра? Или если бы в химической реакции что-то пошло не так?..
Размышлять обо всех «если» и «потом» было тошно. Лучше сосредоточиться на хорошем – на том, что делало её счастливой. Она любовалась на ловкую Инкрис, которая то скользила вниз, то карабкалась наверх, вечером заклеивала её порезы и покрывала мазью синяки, а потом шла домой вместе с сестрой и тайком мечтала, чтобы это всё продолжалось вечно…
Но кусачих мыслей набегало всё больше. Приближалось завершение строительства, и беспокойство Вайли усиливалось с каждым днём. А вдруг Инкрис вообще не позволит ей подняться и сама сделает главное? Поэтому она старалась держаться рядом. Провожала до дома. Иногда просыпалась ночью, борясь с желанием прокрасться на улицу и посмотреть в окно дома Инкрис – проверить, спит ли та.
Когда следишь за другим, легко не заметить внимание к себе. Для Вайли мир сузился до сестры и её башни… Поэтому увидев на полянке свою бабушку, она закрыла лица ладонями и по-детски пожелала, чтобы та исчезла.
Разумеется, это не сработало.
– Это ты всё построила? – спросила у хмурой Инкрис старейшина Ру – и задрала голову, разглядывая сооружение.
Седая косица, небрежно заколотая деревянной палочкой, от такого жеста высвободилась, хлопнув бабку по спине.
– Мы, – уточнила Инкрис и достала из дупла припрятанные от обезьян рукавицы.
Ру посмотрела на перепуганную внучку, наматывая косицу на палец.
– Зачем?
– Чтобы перебраться через Стену, – Инкрис указала на передние опоры башни, к которым прилегали бачки с плотными крышками. – Я залью сюда растворитель. Мы заберёмся наверх. Растворитель будет подтачивать дерево. Башня завалится в сторону Стены. И мы сможем перелезть. Я всё просчитала.
А Вайли лихорадочно вспоминала, есть ли запрет на такой случай.
В хрониках подобные ситуации обозначались как «опасно, потому что неизвестно». Но строгого правила не было: Стена относилась к «живым объектам», которые подразделялись на «полезные» и «непонятные». Вторые не рекомендовалось «беспокоить», и при этом их продолжали «изучать»…
Когда они с Инкрис строили башню, об этом не говорили.
Но ведь может быть какой-нибудь запрет, что нельзя перелезать через Великую Стену! Бабушка не только бабушка, а ещё и старейшина, и внучку свою не пожалеет!
«Или пожалеет?»
А Инкрис уже проводила экскурсию.
Старейшине тоже понравился чертёж. Она поцокала языком: «До чего чисто!» Одобрила и страховочные тюки сена, и наведённый ещё с вечера порядок. Наверное, поэтому ничего не сказала насчёт матерчатого объявления «Собственность Солёных Колодцев». Такую собственность не стыдно иметь!
– Ты точно решила? – под конец спросила она у Инкрис.
– Да.
– Не боишься?
– А чего мне теперь бояться?
Старейшина нахмурилась, услышав этот странный – но понятный для Вайли ответ.
– Почему «теперь»?
Вопрос был адресован им двоим.
Вайли поникла.
– Я всё знаю, – призналась Инкрис, закручивая чертёж в тугую трубочку. – Прибегала вестница с наследной правкой. У моей сестры по кровному отцу родился мёртвый ребёнок. Значит, у меня тоже будет… – она вздохнула.
– Глупости! – строго сказала Ру.
– И другие связи тоже есть! – выпалила Инкрис. – У дяди тоже было.
Старейшина неодобрительно покачала головой.
– Подслушивала, значит…
– Я случайно услышала, – прошептала Вайли. – Я же не могла… Она мне как сестра…
– Да, есть в вас что-то родственное, – заметила Ру, не скрывая сарказма. – Хорошо, про наследование вы знаете. А про время вам в школе рассказывали? У тебя впереди ещё много лет, прежде чем решишь родить. Если решишь. Ты не подумала, что за это время может многое произойти? Много разного? И хорошего тоже?
Инкрис смотрела в сторону и не отвечала.
– Она давно хотела, – вступилась за сестру Вайли, – просто теперь… Ну…
– Всё с вами понятно, – вздохнула Ру. – И ты тоже полезешь? Тебе тоже туда надо?
– Да! – решительно ответила Вайли, так что Инкрис оглянулась на неё. – Мы будем вместе. Я не брошу. И не струшу!
Улыбнувшись, Инкрис направилась к оставшимся жердям: осталось три секции, и хлопот с ними предстояло изрядно.
Глядя, как она складывает на земле бамбучины, а Вайли, следуя её указаниям, отматывает бечёвку, старейшина вспоминала себя в этом возрасте. На ум приходила древняя загадка: «У чего нет длины, но есть высота?»
Она читала в хрониках о башне вроде этой – где подрубали опоры, чтобы перевалить через Стену. Можно не сомневаться: Инкрис тоже находила эти истории. Она кое-что усовершенствовала. И с растворителем толково придумала.
Строили всегда взрослые. Никто не погибал. Но и башня не была такой высокой. Её не могли сделать выше, потому что она должна была выдержать вес двух взрослых людей…
– Мы сделаем так, – сказала, наконец, Ру.
Инкрис с Вайли своего занятия не прервали, но прислушались.
– Ничего незаконного тут нет. Не сомневаюсь, что все эти материалы вы достали самым честным образом. И никаких запретов не нарушили. Имеете право. А я имею право прислать сюда дежурных, чтоб они всё разобрали. А могу и не присылать, – поспешно добавила она, – если вы возьмёте меня с собой.
Вайли посмотрела на бабушку с открытым ртом.
Инкрис усмехнулась, как будто ожидала такой просьбы.
– Мне тоже интересно, – продолжала Ру, – и я тем более не боюсь. И дочь своей дочери бросить не могу. Она у меня единственная.
