Если тяжба против нас, то в Болотных Светлячках были бы рады – они только и ждут, чтобы поквитаться за спорную землю. Мы когда-то выкупили у них участок, честно заплатили, а потом там нашли воду. В Светлячках решили, что это хитрость, но никто им не поверил… Случилось это задолго до моего рождения, но такие обиды не забываются.
«Не о том я думаю! Зелёные Паруса – вот в чём дело. Если надо притвориться странником, то разумнее своей родной деревней назвать известное место. И „путешествовать“ через сто раз описанное, чтобы никто не мог тебя подловить».
Я уже догадывалась, кем надо быть, чтобы притвориться выходцем из далёкого далёка.
– Сейчас, подождите.
Я достала ларец для письменных принадлежностей, вытащила простую красную тушь и свежие листья вагги. Накарябала несколько записок.
– Держите, – я раздала записки ребятишкам, по две на нос. – Ты иди на кухню. Ты к южному амбару. А ты, Жук, мчи на мельницу. Записки передайте бригадиркам. А сами потом ступайте к гостевому дому, где живёт эта странница. Да, туда-туда. Вы же всё равно туда заявитесь! Главное, внутрь не заходите, сердцем прошу!
– А ты куда? – растерянно спросила Вайли.
– И я туда, – улыбнулась я внучке. – Пока я дойду, вы дважды обернётесь!
Так оно и вышло. Работники с мельницы были уже на месте, когда я подходила, другие не сильно отстали.
И поросята крутились тут же. Один в «Солёных Колодцах», другой в «перьях», очень забавный. А третий – новый, я ещё такого не видела: в карте мира, с Закатным морем на попе и Стеной между ушек. Я пригляделась к нему, выискивая Зелёные Паруса. На задней левой ноге было что-то похожее.
Медленно поднявшись по ступенькам, я подошла к двери. Обернулась, ища взглядом Вайли. Вместе с друзьями и поросятами она притаилась в кустах. Всё-таки хорошие у нас дети растут…
На звон колокольчика к сетке подошла странница.
– Позволите зайти?
– Заходите.
В комнате было чисто и пусто, как будто здесь никто не жил.
Я опустилась на лавку. Странница встала у окна. Она не могла не заметить, что дом окружен. Тем лучше.
Я видела её пару раз, издалека и мельком. И впервые рассмотрела вблизи. Обычное лицо, правильные черты. Нормальная одежда, потрёпанная, но целая и чистая.
На этом обычности кончались.
В самом деле, мне следовало самой её принять! Тогда бы я сразу поняла, что не так. Даже говорить бы не пришлось.
Её татуировки были в порядке. Но их делала толпа разных мастериц. Ни одна не повторялась!
У каждой татуировщицы свой стиль. У наставницы и ученицы он такой близкий, что не каждый отличит. Но всё равно они разнятся. А в деревне одна татуировщица, самое большее – две. Больше просто не нужно…
Можно переезжать к соседям. Сколько – два раза, три? Пусть часто. Но метки достигнутого мастерства всегда ставит одна татуировщица, потому что не меняют учителя каждый год… Не сходится.
То, что я видела, было не просто сочетанием нескольких стилей, как случается у странников. Сумасшедшая мешанина, при которой каждый знак был поставлен кем-то другим. Полное безумие!
Такое же безумие, как взрослый мужчина совсем без татуировок, как было в Моховых Крышах – как раз вчера я получила письмо с описанием облавы на «пустого» Лишнего.
– Что вам нужно? – спросила я.
И особо не удивилась ответу – я бы удивилась, если бы ответ был другим.
Алана не поняла, о ком её расспрашивали, но мне всё стало ясно…
– Я ищу Инкрис Даат, – ответила фальшивая странница. – Где она?
Незнакомый говор, но разборчиво, без ошибок.
– Её сейчас нет.
«Итак, они знают её имя. Знают лицо – Жук говорил: „ходила по деревне и высматривала“. Но всё остальное вне их власти. И они не особо умеют общаться с людьми… Даже с юницей не смогли договориться!»
– Когда она будет? – продолжала расспрашивать, точнее, допрашивать чужачка.
– Зачем она вам?
Вопрос на вопрос – старая игра. Помогает сменить тему – или выявить того, кто хочет её сменить.
– Я хочу кое-что передать ей.
Даже если честно, бесполезно. Честность либо во всём, с начала – либо не считается.
– Передайте мне, – предложила я.
– Только она может услышать то, что я ей скажу. Где она?
«Вот ведь настырная!»
– Её здесь нет.
«Я тоже умею стоять на своём!»
– Куда она ушла?
– Далеко.
– Она вернётся сюда?
– Обязательно!
– Когда Инкрис Даат вернётся?
«Упорная. Упрямая. Или просто глупая?»
– Через год, – ответила я, выбрав реальный срок – и при этом достаточно большой, чтобы подготовиться.
«Понять бы ещё, к чему…»
– Хорошо, я приду через год, – и как ни в чём не бывало, фальшивая странница направилась к выходу.
Я встала, но, конечно, не стала её задерживать. Вышла следом. Отрицательно покачала головой, давая знак работникам.
«Пусть идёт».
Подождав, пока чужачка скроется за поворотом – двигалась она в сторону тех же западных ворот, которыми пришла к нам – я неторопливо спустилась по ступенькам.
Чувствовала я себя усталой. И совсем старой, что было непривычно и ненавистно.
– Возвращайтесь к делам, – велела я подошедшей бригадирке. – Вы были нужны мне, чтобы показать, как нас много. Спасибо, что откликнулись.
– Конечно, матушка, нам не трудно, – отозвалась она, обеспокоенно глядя то на меня, то вслед чужачке.
– А почему вы её не остановили?
Я посмотрела на спросившую Алану. Она прижимала к груди поросёнка с картой. Не удивлюсь, если окажется, что Птеша выбрала такой узор ради неё!
– Я не знаю, что с ней делать, – просто призналась я. – Издеваться, как вы, у меня не получится. А за ложь какое наказание? Она никому не навредила…
«Пока», – мысленно закончила я.
И пошла прочь.
– Бабушка, ты домой? – тихо спросила Вайли.
Я не ответила.
Шла я к дому старой Тари.
Точнее, к дому Птеши.
Надо привыкать.
«Опять подниматься!» – с раздражением думала я, чувствуя, как устали мои бедные натруженные суставы. Весь день прошёл в суете. И эти ступеньки!.. Слишком много ступенек для одного дня.
Почему-то меня совсем не удивляло, что я иду сама, а не посылаю за ней.
