Емъека узнали, пропустили – и он помчался в сторону лобной платформы. Бежать было не долго, но на свайном мосту его остановил заслон. Перед баррикадой, сложенной наспех из скамеек и мешков с песком, притаились дежурные со смотрителями. Были с ними и добровольцы – рыбаки и торговки.
Пришлось остаться с ними – когда Емъек попытался объяснить про Инкрис, его прервали суровым: «Нельзя!»
По лобной платформе расхаживал жукокрыл.
Пристани, которые окружали платформу, были пусты, повсюду валялись брошенные корзины, тюки, даже одежда. Емъек догадался, что случилось: застигнутые врасплох речные жители попрыгали в воду – и так спаслись.
В это время здесь было много людей. И здесь всегда играли или просто проходили дети – из школы домой, к пристани, чтобы поглазеть на прибывающие корабли или в тот же театр. Один ребёнок не успел скрыться. Девочка лет десяти. Жукокрыл держал её в одной лапе, поперёк туловища, как тряпичную куклу – Емъек опять вспомнил спектакль. Малышка была без сознания, её голова бессильно моталась из стороны в сторону, и короткие косички совсем расплелись.
«Или она не в обмороке, а…» Предчувствие мысли о другой возможности заставило Емъека вскочить.
Дежурные удержали его, заставили снова присесть. В их лицах Емъек увидел отражение собственного лица: скорбно сжатые губы, прищуренные глаза, грозные морщины, смявшие лоб.
Не чужак – враг.
До этого момента Емъек лишь слышал и читал о чужаках – мячелёт у Туманных Вздыбей не в счёт. Он сочувствовал, сопереживал, но не мог отделаться от ощущения, что это было давно, что его самого от недомеченных отделяют века. Как будто он читал истории из хроник или книжку с описаниями чьих-то странствий.
Впервые он стал свидетелем. Ужасное происходило прямо сейчас. От этого всё вокруг стало кристально чистым и звонким. А изнутри прорывалось что-то, для чего у Емъека не было слов.
Чувство было ему абсолютно незнакомым: страстное желание любой ценой прекратить происходящее. «Этого не должно быть. Это нужно остановить!»
И тут он заметил Инкрис.
Она притаилась на пристани, среди груды поваленных бочек. Близко к воде, так что у неё оставалась возможность сбежать. Но она явно не собиралась делать это. Наоборот – от противоположного её останавливало разве что очевидное неравенство в силе.
…Сначала у них было только несчастье с Аланой. Которую Емъек жалел всем сердцем, но не мог выкинуть из головы, что она нарушила запрет. Всё-таки дождливый сезон и Мёртвые Ямы – чудо, что она осталась жива! Никаких недомеченных не нужно, чтобы там погибнуть!
Теперь чужаки стали просто злом. Как нашествие змей, как эпидемия бешенства, как лесной пожар или сход сели в горах. А со злом невозможно договориться. Надо научиться тому, как его избегать, как от него защититься, как его извести, если это возможно. Но вот разговаривать с ним – смысла в этом уже не было. «Самое главное говорят поступками», – повторяла старая Ру.
Что ж, первые реплики звучали неразборчиво, но теперь наступила полная ясность.
«Больше этого представления не будет», – подумал вдруг Емъек, и почему-то обрадовался.
Пускай вложено много труда, пускай остались костюмы, куклы и декорации, даже афиша была создана с расчетом на долгие гастроли, но больше никто не сможет смеяться над чужаком. И никому не покажется, что караульные башни – это чересчур!
…А жукокрыл продолжал кричать что-то сухим металлическим голосом. Но речной ветер относил его слова. Наконец, чудовище повысило голос, и Емъек разглядел, кто кричит на самом деле.
Там был человек в серебристой сплошной одежде. Такие же люди были на рисунках, созданных по рассказам наблюдателей в Мёртвых Ямах.
Его лицо было закрыто тёмным щитком, но когда человек поднял щиток, то стал отличим от корпуса жукокрыла. Очень бледный, с кожей, словно рыбье брюхо, мужчина с неестественными ярко-жёлтыми волосами. Его не страшило, что жукокрыл схватил ребёнка – судя по его словам, он сам отдал такой приказ.
Он требовал, чтобы ему отдали Инкрис Даат, иначе он убьёт «детёныша».
Теперь уже Емъек вместе с остальными дежурными удерживал молодую торговку, готовую кинуться на лобную платформу и… А что можно было сделать?
Но не все заслоны оказались такими эффективными. Емъек заметил женщину в клетчатой учительской накидке с длинной бахромой. Учительница медленно подходила чужаку, выставив руки перед собой. Словно успокаивала испуганное животное… Но разве такого успокоишь!
Ей под ноги ударил тонкий белый луч – и пошёл дымок от дерева, которым была вымощена платформа. Женщина остановилась.
Это была Ниплис, которая преподавала математические науки. Инкрис её обожала… И ожидаемо поднялась во весь рост.
Прокричала что-то – ветер отнёс её слова, но чужак услышал и обернулся. Поспешил к юнице. Походка у него была подпрыгивающая, хищная.
На ходу он небрежно отшвырнул девочку – Ниплис бросилась к ней, откуда-то вылезли другие люди, окружили малышку, бережно понесли прочь.
А жукокрыл сцапал Инкрис, взлетел и вскоре стал точкой на небе.
Емъек ещё долго смотрел ему вслед, не в силах поверить в произошедшее. Не в силах осознать, что он всё видел – и ничего не смог сделать.
Безумно просто
Я боялась, что потеряю сознание. Или жукокрыл что-нибудь сделает со мной, что я усну, или как-то ещё… Потому что я должна была всё-всё видеть, а потом описать. Чтобы другие знали.
Но сначала я была злая, такая злая, что готова была вцепиться в него! Из-за девочки. Но я боялась, что он её убьёт. Он так быстро ходил туда-сюда! А потом я увидела учительницу Ниплис, и уже не думала. Тело само встало.
Он меня увидел и сграбастал. И тут же взлетел – крылья моментально закрутились, да так быстро, что почти исчезли. Как у стрекозы!
Держал он меня поперёк живота, как ягнёнка, поэтому я видела всё вверх тормашками. Было не больно, просто неприятно, потому что я чувствовала, какой он неживой, этот жукокрыл.
А мужчину я толком и не видела. Он был так глубоко в жукокрыле, что я смогла разглядеть его только тогда, когда мы приземлились.
И ещё от него пахло как-то странно, от жукокрыла. Как в стеклодувной или в кузне, но без запаха углей.
Я не боюсь высоты, совсем. У меня даже голова не кружилась! Но он так быстро летел, что у меня заслезились глаза. И было очень холодно.
Я успела только заметить, что мы летим на юг от Большой Муэры. Немного виднелось что-то чёрное и широкое, и я поняла, что это Горькое море. А потом стали приближаться горы, и я решила, что это Юольские горы. А потом мы опустились.
Это было посреди леса. Было очень душно, повсюду были лужи. Жукокрыл бросил меня прямо в грязь, и я сразу вся измазалась, потому что упала и не сразу смогла перевернуться.
