Подходящее объяснение придумалось не сразу.
– Лгать невыгодно, – Ёрике понравилось, как это звучит, и она повторила, – лгать невыгодно. Потому что враньё всегда раскрывается. И потом никто не сможет доверять совравшей. Даже если извиниться и всё исправить. Такого доверия, как раньше, уже не будет. И вообще это будет уже не доверие, а что-то другое. Хуже.
Месяц назад от таких слов она бы села прямо в дорожную пыль и заплакала. Собственно, таким было путешествие Ёрики в Высокий Брод. Она бежала там, где получалось сократить путь, благо о хитростях вестниц читала лет с пяти. Когда же спешить было бессмысленно, шла не торопясь, вытирая мокрые щёки, а то и рыдая в голос – и вспоминала свою прошлую жизнь. Прощалась с ней. С собой. С Аланой Шаддат.
– Если обманет фермерша или кузнесса, то с ней никто не захочет иметь дело, – продолжала Ёрика, – и никто ничего не станет у неё покупать, и наниматься к ней не захочет. Как можно работать с той, кому нельзя доверять? А если старейшина, то ещё хуже. Её выгонят из совета деревни. И туда никогда не возьмут её детей и всех, кого она учила. Поэтому всё перепроверяют, чтоб не ошибиться… А чтобы соврать… Мальчишки врут, – улыбнулась она, вспоминая подработки на кухне у тётушки Айгань.
– Как узнают, что старейшина врёт? – допытывалась Патси. – Другие старейшины придут?
– Если заподозрят свои, то придут, – осторожно ответила Ёрика: тема опять вышла за границы знакомого. – А если заподозрят в другой деревне, то назначат дознавание. Это когда выбирают человека, за которого могут поручиться не только деревенские, но из Семей тоже. И отправляют его выяснить… Я здесь плохо знаю. Если хочешь, могу расспросить. Завтра.
– Хорошо, – кивнула чужачка, – я буду ждать. Мне интересно про дознавание.
Некоторое время они шагали молча. Ёрика задумчиво смотрела перед собой. Патси, напротив, вертела головой. Для неё экскурсия началась, когда они сошли с лодки.
По обе стороны дороги расстилались поля и луга, разделённые огороженными рощами. Знаки предупреждали, что в лес лучше не заходить. Впрочем, это было не просто: перед высоким частоколом росла чудь-трава вперемешку с колючим кустарником. В том месте, где лесная зона подходила к дороге, можно было различить запертые ворота, оплетённые лианами.
Перед каждым полем высилась водонапорная бочка с колодцем и насосом, стояли сарайчики с инструментом и амбары. Но людей почти не было – до начала уборки урожая оставалось больше месяца.
Вокруг Высокого Брода лежали самые освоенные земли, и здесь давно не осталось ни одного необработанного участка. Леса высаживали и прореживали, когда приходил срок. Дикие животные были приучены к изгородям, дорогам и к присутствию людей. Охотников и пастухов называли общим словом «звероводы», а фермеры выполняли обязанности лесников.
Если бы не соляной прииск, белокожая чужачка давно бы залезла в какое-нибудь поле. Насосы на ножном приводе и система полива, трещотки для отпугивания птиц и амбары с погрузочными окнами, доски расписаний – её привлекало всё. Каждые сто шагов Ёрика подхватывала её под локоть и буквально тащила за собой.
Время от времени на обочине по левую сторону дороги попадались замшелые каменные столбы. На каждом висела памятная табличка, на некоторых ещё сохранились обломки древних указателей. Всякий раз, минуя их, Патси замедлялась.
Она уже не спрашивала, что это такое – в свой первый день на новой работе Ёрика объяснила историю столбов, ведь они встречались и вблизи деревни. Белокожая чужачка страшно возбудилась, услышав о прошлом Высокого Брода и ближайших Мёртвых Ям. Тут же поспешила в лабораторию к гранд-мастресс Тасье.
Ёрике стало боязно – не сказала ли она чего-то лишнего? С другой стороны, ничего обидного или секретного в этой истории не было. Это изучают в школе: разлив Большой Муэры возле Высокого Брода, Отравленные Земли вокруг Мёртвых Ям и строительство первого канала. Первые сто лет от ведения хроник – преданья старины глубокой! Ёрика была лучшей в своём круге по географии и второй, после Вайли Онги, по истории – поэтому помнила со всеми подробностями, даже карту могла нарисовать.
Теперь от прежней границы Отравленных Земель остались лишь древние каменные столбы, крошащиеся от ветра и дождей. Их не трогали в память о людях, которые отдали своё здоровье, чтобы изучить невидимые яды, которыми когда-то сочилась земля. А другие люди прорыли канал, чтобы отвести воды реки, и построили шлюзы.
Уже много-много лет высокий брод – это утёс. Когда-то он перегораживал Большою Муэру, и она разливалась каждый год, покрывая огромные территории, включая Мёртвые Ямы. Теперь утёс изучают учёные, а странники приходят поглазеть на него. С двух сторон его огибают скромные ручейки, в то время как река несёт свои воды по каналу.
Заболоченное старое русло зарастает камышом, здесь гнездятся белые цапли и пасутся бегемоты. Жизнь постепенно возвращается на берега Большой Муэры, и Отравленные Земли съёживаются… «Старое доброе прошлое – что в нём для Патси?»
Она была старше, но Ёрика постоянно ощущала себя, как будто опекает кого-то маленького. Наверно, из-за постоянных вопросов – Патси было интересно всё вокруг, любая мелочь была для неё непонятной, чудесной или пугающей. Она всё видела как в первый раз – и не могла «просто подумать, вспомнить похожее и сравнить», как объяснял учитель Тан старшему кругу. Потому что Патси нечего было вспоминать!
Вот и теперь молчание продлилось совсем недолго.
– Ты рассказывала про татуировки, – начала белокожая чужачка, то и дело оглядываясь на идущих сзади охранников, – что татуировки делают по разным случаям. Что это знаки о человеке. Что человек может. Или любит…
Похоже, после объявлений она начала читать людей – подумав об этом, Ёрика прикрыла рот рукой, чтобы улыбнуться.
– Я плохо помню, – Патси вздохнула и тут же исправилась, – запоминаю. Плохо запоминаю. Мужчина с луком имеет большие волосы под ртом… Забыла слово.
– Борода, – подсказала Ёрика.
– Да, борода… И татуировка его такая, как он выбирает всех, и мужчин, и женщин. Правильно?
– Ага, – Ёрика стрельнула глазами в сторону статного охотника с огромным луком.
Патси ещё больше нахмурилась.
– Ты мне рассказывала, что мужчины берут лекарство… Принимают лекарство, чтобы у женщин не быть… не рождаться детей, правильно?
– Это называется «затормаживаются», – напомнила Ёрика. – Тормозные порошки. Я не особо разбираюсь, это же мужское…
– Борода не должна расти! – перебила Патси. – Нет детей – нет бороды!
– Почему? – Ёрика неосознанно оглянулась и на всякий случай помахала рукой охранникам, мол, всё хорошо. – Борода растёт не у всех. Я помню, в школе рассказывали, что раньше таких мужчин, ну, чтобы с бородой, вообще не было. И «бородой» называли корни мангровых деревьев. Они видны, когда вода сходит… Поэтому и Речную Бороду так назвали. Потом у некоторых стариков начала расти щетина. А потом даже у парней начала! Не у всех, конечно, очень редко… Но это не болезнь, а как родинки. Просто бывает. И тормоза тут ни при чём!
