– Мне сейчас другое интересно, – продолжала юница. – Когда я вернусь к себе в Солёные Колодцы, хочу сделать так, чтобы у нас было много воды. Не так, как на Большой Муэре, – она улыбнулась, – но всё равно, чтоб стало больше, чем сейчас. Поэтому много читаю про водонакопители и ирригационные системы. Но пока не знаю, как быть. У нас же Стена совсем рядом! Будет непросто уместиться…
Она замолчала. Потому что у неё спрашивали. Кто-то настойчиво задавал ей бессловесный вопрос. Это было как «ммм?» от друга, с которым делаешь общее дело. И достигнуто полное взаимопонимание…
«Хочу, – догадалась Инкрис, – конечно, хочу! Я же затем сюда и пришла!»
В поверхности Белой Горы образовалось отверстие размером с дверной проём. Вокруг Инкрис сомкнулись огромные невидимые пальцы – и занесли её в ослепительно белое нутро.
Она больше не боялась. Это приключение было во сто крат приятнее похищения! В грубых объятиях жукокрыла Инкрис ощущала себя слабой и уязвимой, и когда вспоминала это, то содрогалась от отвращения. И разумеется, чужак не спрашивал, чего она хочет.
С Белой Горой всё проходило иначе. Здесь учитывали желания Инкрис, и втягивали её деликатно. Огромное и сильное существо могло с лёгкостью причинить ей вред – и при этом оно заботилось о ней. Словно бы Белая Гора хотела продемонстрировать честность своих намерений.
«Ну да, так и надо, – подумала Инкрис, плавно поднимаясь вверх по матово-белой трубе, – если хоть один человек испугается или будет взят против воли, разве потом кто-нибудь сюда подойдёт!»
Поверхность трубы, которую описывали как «молочный воск», напоминала кубки из опалового стекла. Такие выдувают из слитков, найденных на северо-востоке. Но Инкрис чувствовала, что это живое стекло, твёрдое и при этом нежное. И постеснялась прикасаться.
Когда подъём закончился, стены раздвинулись, и нежное сияние начало темнеть, одновременно становясь прозрачным. Проявляющаяся картина была до того захватывающей, что юница взвизгнула, не в силах сдержать восторга.
Это была панорама – вид с вершины Белой Горы. Но каким-то образом Инкрис наблюдала и небо над головой, и то, что под ногами. Высоты она не совершенно не боялась – и с любопытством оглядела верхушки деревьев, виднеющуюся дорогу, крышу гостевого домика и крошечные фигурки людей, ожидающих её возвращения.
Но самое интересно было вокруг. Инкрис без труда узнавала притоки Большой Муэры, каналы Высокого Брода и Ста Водопадов, мрачные Мертвые Ямы и соляной прииск с ярко-розовыми и бирюзовыми прудами. За последние месяцы она едва ли не наизусть выучила карту – и теперь осознала то, о чём раньше читала: карты были начерчены при помощи Белой Горы. Это действительно так просто – запомнить и потом зарисовать по памяти! Весь мир был как на ладони.
Инкрис повернулась влево – и в иссиня-чёрной громаде угадала Горькое море. Повернулась вправо – и различила восточные отроги Юольских гор.
Как бы она ни объясняла самой себе, что теперь её не интересует, что за Стеной, Инкрис всё равно посмотрела на восток. С вершины Белой Горы Стена была точь-в-точь как линия, прочерченная на карте – слегка вогнутая, поразительно правильная и оттого заметно выделяющаяся.
Любуясь её грандиозностью, её очевидной чуждостью и неестественной плавностью, Инкрис перестала стыдиться своего детского увлечения. Не было в этом ни глупого, ни смешного – пытаться разгадать тайну Великой Стены. И не было слабости в том, чтобы сдаться перед таким противником.
За Стеной был туман. Инкрис всматривалась в него и вспоминала, как вместе с Вайли строила башню. Как поднимала туда старейшину Ру. Как трещали ломающиеся опоры. А потом втроём они лежали на тюках сена и обсуждали учёбу в Речной Бороде…
Двенадцать месяцев минуло с того дня, когда Инкрис вышла из западных ворот, оставив позади Солёные Колодцы. Сколько всего случилось за прошедшее время! А теперь её вознесло на Белую Гору. Но самое главное – впереди…
Инкрис уже собиралась отвернуться, когда сквозь пепельный туман начало что-то проступать. И она увидела ту же картину, что была перед Стеной: пятна деревьев и мазки зарослей тростника, зелень степи и желтизну песка, и на юге проглядывала тоненькая ленточка реки. А позади всего – знакомая линия с тем же впечатляюще правильным изгибом и той же бесконечностью.
Инкрис немедленно попыталась прикинуть расстояние между старой и новой Стенами. «Минимум три для пути, – решила она, – если не больше. Значит, можно строить обычный водонакопитель, как в Цветных Стёклах».
Она сама не знала, откуда в её голове возникла уверенность, что старая Стена исчезнет в ближайшие годы, и Солёные Колодцы перестанут быть самой восточной точкой на карте.
Но это было не всё.
Не успела она перевести дух и порадоваться новости, как невидимые заботливые пальцы, втянувшие её внутрь Белой Горы, принялись аккуратно поворачивать её влево, в сторону Горького моря. Там, в северо-западной части мира, где люди жались по берегам рек, что-то происходило.
Картинка помутнела – и вновь прояснилась.
Был другой день. Инкрис не сомневалась, какой: с неба падали горящие камни. А ещё с высоты спустилось несколько летающих лодок.
– Я поняла, – вслух сказала Инкрис, – поэтому у нас их не заметили. Из-за этих взрывов…
Подумав, она добавила:
– Они не улетели. Значит, там теперь люди… недомеченные.
И тут же получила утвердительное «угу», раздавшееся то ли внутри её головы, то ли где-то в животе.
Место посадки она представляла. Чтобы не забыть, подобрала удобные ориентиры, как учили на уроках картографии. И мысленно воспроизводила карту, пока её медленно опускали по опаловой трубе.
Вскоре Инкрис оказалась внизу. Ещё раз невидимые объятья – и вот её вынесло на заветный приступочек.
Гранд-мастресс Тасья и ученик Сомка стояли у стола, где лежала раскрытая книга хроник с записями о вознесении. Сомка только что перевернул песочные часы. «Уже немного осталось».
Звездочтица слушала смотрителя: он вполголоса рассказывал о брате, который подобрал крохотного медвежонка, когда они прочёсывали лес после метеоритного дождя. Теперь выкармливал. Мать зверёныша придавило упавшим деревом… Хорошо, что Фуфыр знает, как обращаться с малышами! «Может, сходите потом, посмотрите?»
Мастресс Унаринь разливала по стаканчикам тягучую жёлтую жидкость из керамической бутылочки. Стаканчиков было шесть – на всех взрослых, если считать Сомку. «Ему уже можно».
Молчаливая Юм-Юм из Высокого Брода, которая никогда не принимала участие в спорах, что-то записывала, устроившись в стороне.
Судя по теням, не прошло и трёх часов. «Как и надо, – подумала Инкрис. – Это же Белая Гора – не о чем беспокоиться!»
– У меня важное сообщение, – сказала юница, когда все посмотрели на неё.
Она старалась, чтобы её голос звучал по-взрослому:
