– Ничего себе!
– Она такая… Потом отошла. Сейчас, если кто спрашивает, сколько мне лет, кидается защищать.
– Ты после школы сразу работать? Или тоже нашла наставника? В Высоком Броде столько учёных!
– Это да… Я вообще работаю. Но и наставник у меня вроде как тоже есть. Я ему сначала так помогала. Он составляет словарь – изучает язык чужаков. И я ему вначале делала некоторые вещи, находила всякое. А теперь он мне говорит, что ещё надо прочесть, как правильно, где ошибки… У наставников же так?
– Да. У меня уж точно!
– Ну и вот. Я у него не спрашивала ещё, ученица я или как. Но он такой, сложный, с ним не просто. Но у меня получается! Так что попробую с ним. Да и дело это такое, ты понимаешь. В самый раз для меня.
– А я буду строить водонакопитель.
– Да ты что? У нас?
– Ага. Я отправила Вайли инструкции, где и что замерять. И потом покажу их мастеру, который достраивал водонакопитель в Цветных Стёклах. И в Моховых Крышах проектировал. Он обещал помочь.
– У нас будут рады. Это классная штука, я о ней читала.
– Что, уже и книгу написали?
– Ещё нет. Но исследования есть, статьи всякие…
– Точно, у вас же там самый большой книжный двор в мире!
– Тише! Если кто из Ста Водопадов услышит – лопнет от злости!
– Ха-ха, именно!
– Мне говорили, что ты меня искала. Сказали, когда мы уже собирались назад… Что-то случилось? Или ты так?
– Тебе же мастресс Тасья рассказала, что меня возносило в Белой Горе?
– Раз пять, наверное! И как ты потом вышла и начала вещать про корабли чужаков на северо-западе!
– Ну да… А про Стену она тебе рассказывала? Что я видела вторую Стену, новую?
– Да, что-то такое.
– Так вот, я не только видела. Я ещё как бы, не знаю, как объяснить, я узнавала, как будто читала книгу. Узнавала, что будет дальше. Что старая Стена скоро исчезнет. Однажды утром все проснутся – а старой Стены нет. Только новая – далеко.
– И что?
– Я знаю, что это случится совсем скоро. Года через два или через три. А может, в тысяча семнадцатом. Очень скоро. И когда я потом думала об этом, то вспомнила о тебе… о твоей…
– Об Алане Шаддат. О бабке моей прабабки.
– Да. О ней. О надписи. О её имени на Стене. Надпись же тоже исчезнет! И если ты хочешь как-то проститься…
– Не хочу. Ну, исчезнет надпись – и что думаешь, забудут об Алане Шаддат? Всё равно будут читать про её путешествия. Она много где упомянута… Так что это ничего не значит. Для меня точно ничего.
– Тогда понятно.
– Я ещё буду сюда приезжать. С мастером, которому я помогаю. Здесь же будут носители языка… Ну, переселенцы. И он будет их опрашивать. А я буду помогать. Так что мы ещё увидимся. Ну, если ты ещё будешь здесь.
– Я буду рада. Хорошо, что мы повидались!
– Да, хорошо. Передавай привет Вайли!
– Ты ей не пишешь?
– Нет. Не знаю… Не хочу пока. Может, потом напишу. Но ты же пишешь!
– Конечно! Я ей передам. Ну, увидимся! Пусть всё будет хорошо.
Закат
Прилив набирал силу. Сколько бы Емъек ни наблюдал, как вода захватывает песок, всякий раз он очаровывался этим незаметным и неотвратимым наступлением. И пускай он изучал это в школе, пускай знал о воздействии луны на море – сейчас для него наука не имела никакого значения. То, что он ощущал, не могли выразить ни слова, ни формулы.
– Быстрей! Солнце уже низко! – поторопила его Гююне, и он прибавил шаг.
Пытался бежать, но по колено в воде это невозможно. А поскольку двигались они навстречу вечернему морю, вскоре воды стало по грудь – и тогда они поплыли.
Емъек отставал. Он умел плавать – невозможно жить в Речной Бороде и не научиться, а он провёл там пять месяцев. Но Гююне выросла на берегу моря да вдобавок была Наездницей.
Пару раз она останавливалась и поджидала его. Её было хорошо видно на фоне заходящего солнца. Такой, по плечи в воде, он её и встретил. Она была как продолжение волн – и море было словно часть её тела… В тот миг он и решил задержаться в Лунных Следах – не зная, свободна ли она, сколько ей лет и какие у неё метки.
К счастью, Гююне обрадовалась, что он остаётся. И не только из-за своих планов на будущее. Ей нравилось слушать, как Емъек рассказывает о странствиях, пережитых и прочитанных. Нравилось учить тому, что нужно уметь в приморской деревне. А ему нравилось, что это нравится ей.
Небо переполнялось красками – и они отражались в море. Тысячи оттенков сменяли друг друга так быстро, что Емъек не успевал вспомнить их название или просто осознать, что есть и такой цвет.
От этой красоты хотелось кричать. Но если открыть рот, в него сразу же попадёт солёная морская вода – Емъек узнал это на собственном опыте. Так что он выкинул из головы лишние мысли и постарался нагнать Гююне.
У него почти получилось, как внезапно между ним и женщиной откуда-то из глубины поднялись длинные блестящие тела. Стая окружила их, и стало шумно: отовсюду раздавалось сопение, фырканье и писк. Вода как будто вскипела… А в следующий миг дельфины пропали.
И всплыли неподалёку, фыркая и выпуская струйки воды. С людьми остались двое. Один с белым пятном у гребня – Гююне ходила только с ним. Второй потемнее, с длинным шрамом на лбу.
– Это Емъек. Это Чрандра, – представила их женщина, забираясь на своего дельфина. – Не бойся! Он детей катает. Он привык.
Емъек не боялся – он смущался. Одно дело, балансировать на лодке или на узком мостике. Но садиться на живое существо… Такого он раньше не делал. «Только с людьми», – вдруг подумал он, и почувствовал, как кровь прилила к щекам от волнения.
Аналогия была странная. Но она помогла. Это было похоже на любовь, потому что это было взаимно.
Во время тренировок на берегу, где дельфина заменяла отполированная волнами огромная коряга, Гююне часто говорила ему: «Не каждый человек может стать Наездником – и не каждый дельфин подставит спину. Ты никого не обидишь».
Они не обсуждали, сможет ли Емъек стать Наездником. Или чем он хочет заняться. Гююне даже не спрашивала, когда он покинет Лунные Следы.
Поначалу Емъек ждал этого вопроса, готовился к нему, продумывая свой ответ. Он перестал тормозиться и начал закрашивать мужскую метку – и пробудет с Гююне до конца месяца. А потом, если у них не получится, ей придётся решать, есть ли смысл в продолжении.
Но чего хочет он сам? Емъек не знал. У него была цель дойти до Закатного моря – он добился этого. Но «я уйду, как увижу белых китов» тоже не ответ.
К счастью, письмо от Инкрис освободило его от раздумий о будущем. «Когда исчезнет старая Стена, вернусь, чтобы посмотреть на новую», – решил он, гуляя по берегу моря. Наездники вставали поздно, и пока Гююне спала, Емъек помогал рыбакам вытаскивать лодки и просушивать сети.
