— А на Дону и Днепре тоже казары работают, — заинтересованно уточнил старый сыщик, вспоминая исторические книжки, — или это черкасы постарались?
— На Дону черкасы, а по Днепру наши ребята балуют, — улыбнулся Буран, вспоминая свои похождения, — черкасы только на юге устроились, а мы до Днепра северней их кочевий ходим. Аккурат по границе степи и леса получается, на Днепре городов много и дороги есть для конницы, там можно много дани собрать, если быстро двигаться. Там товар продавать выгодней, ромейские купцы больше дают, чем персидские. Так мы раз в пару лет и ходим к Днепру в набеги.
Оставив подробные разговоры с казарами на потом, уральцы занялись обустройством пленных и их судьбой, в ожидании вестей от Сысоя. Все покалеченные кони были забиты, пленники, способные держать в руках ножи, занялись разделкой убитых и забитых лошадей, мясо морозили, а требуху пускали в пищу. Голод казарам не грозил, лошадей погибло достаточно, чтобы прокормить пленников до тепла. Зато здоровых трофейных коней насчитали четыре десятка, не считая полусотни, взятой Сысоем, было, отчего задуматься. Где и чем прокормить такую добычу до весны, уральцы не представляли. Пока лошади питались походным набором из казарского обоза, но он был рассчитан на неделю, не больше.
После погребального костра, на следующий день, на котором превратились в дым и нападавшие и защитники городка, уральцы продолжили разговор с казарами, выясняя, как те представляют свою судьбу. Ждан с Беловым опросили десятка два самых толковых казар, в результате получили идентичные ответы.
— А чего думать, — удивлялись респонденты, — коли вам нужны воины, объявляйте условия, многие пойдут на службу. Можете нас продать купцам, да цены нормальной не дадут, не больше десяти кун с человека выручите, а до весны кормить-поить надо. Можете выгнать нас домой, доберёмся понемногу, только коней дайте для раненых и сани.
— А казнить, — поинтересовался Белов, читавший о кровавой тризне, — за гибель наших людей.
— Можно и так, — равнодушно отвечали казары, — да похоронили уже погибших, наша кровь им не поможет, а убивать зазря вам тоже прибытка никакого. Нас прикончишь, больше никто тебе живым не сдастся, будешь людей терять своих зазря.
— А верить вам можно? — поинтересовался Ждан, — вон как сдались, нас так же бросите?
— Тут ведь как, — пояснил Буран, — мы присягаем своему атаману, пока он жив, будем за него драться. А оружие сложили потому, что наши атаманы все погибли, или ранены были, как я, например, и без сознания лежали. Да и умный атаман своих людей зря губить, не станет, сам команду даст отступить или сложить оружие.
Пока ждали возвращения Сысоя, разделили трофейных коней, отправив десяток самых крепких в Бражинск, корма для такого количества дополнительных лошадей должно было хватить. Купцы Баймака уже разъехались по окрестным селениям скупать овёс и прочий корм для коней, направились торговцы даже в Булгарию. Ждан предложил по десятку коней отправить на постой до весны в уральские города с условием, что летом те вернут половину, остальные останутся бесплатно горожанам, выкормившим коней. Так определили на зимовку сорок лошадей. Баймак отстраивался, пленники выздоравливали, через неделю вернулся Сысой с большим обозом.
Преследуя бежавших булгар, уральцы довольно быстро их догнали, меняя коней через каждые полчаса, уже в сумерках стали видны спины отставших беглецов. Сысой честно предложил им сдаться, после чего начал отстрел. В результате до полной темноты количество беглецов уменьшилось до десятка всадников. Остальные были убиты либо ранены и пленёны. Пока уральцы ночевали, напуганные беглецы добрались в темноте до пограничного города Сулара, к воротам которого Сысой привёл свой отряд в полдень. На предложение выдать беглецов последовал матерный ответ и смех, никто из горожан представить не мог, что три десятка юнцов в состоянии захватить крупный город в сотню домов. Сысой разбил недалеко от городских ворот лагерь, отправив дозорных смотреть за частоколом, чтобы горожане не выпустили людей Зыряты.
Утром подошёл обоз с пушками, Сысой предупредил старейшин, что уральцы сами войдут город и отыщут беглецов. Тогда захваченный город станет уральским навсегда. Косность человеческая неистребима, знали суларцы о захвате соседних городов, но, мы же всегда лучше соседей. Соседи, по определению, дураки и лентяи. Поэтому на предложение Сысоя ответ был стандартным — матерные оскорбления и предложения постучать головой в ворота, вдруг рога вырастут. Суларцы были так уверены в неуязвимости, что не стали слушать Зыряту и его воинов, не решились на вылазку, когда уральцы устанавливали пушки напротив городских ворот. И совершенно напрасно, ворота вылетели после второго залпа ядрами, не просто вылетели, раздавили нескольких зевак и пару городских стражников.
Уральцы не спешили ворваться в городскую черту, издалека расстреляли всех, кто походил на лучников или пытался оказать сопротивление. Только затем с ружьями наперевес въехали в узкие улочки Сулара парами, как тренировались брать города. Первая пара смотрит вперёд и вниз, вторая вверх и по сторонам и так далее. Деморализованные зырятовцы ждали своих преследователей на центральной площади, вместе со старостами города. Сопротивление уральцам никто не оказал, присоединение города Сысой провёл по стандартной схеме. Каждый старейшина рода, проживавшего в городе, отдал в заложники по одному сыну или внуку, да то же сделали половина горожан. Сысой поинтересовался у Окуня, прожившего в Суларе пять лет, не поменять ли городского старосту, здравомыслящий торговец ответил отрицательно. Он же предупредил, что будет присматривать за порядком в городе, в случае чего направит гонца. С учётом этого, уральцы даже не стали оставлять в городе своего гарнизона.
После прихода каравана из Сулара, зигзагообразно встал любимый вопрос — что делать, в частности с булгарами. Отпустить их можно было, но это становилось не смешно. Так Зырята повадится ходить на уральцев каждый год по два раза, бражинские мастера только на войне разорятся. Все трофейные лошади не стоили половины использованных патронов и снарядов, не говоря о погибших. Если бы не этот экономический расчёт, можно наградить бойкого десятника и отправить за очередной партией оккупантов. После совещания с командирами, старейшина уральцев принял решение по казарам и булгарам, которое объявил в присутствии всех горожан и пленников.
— Те из вас, кто пожелают служить уральцам, получат коня, саблю и другое оружие. До весны обеспечим бесплатным питанием, дальше за свой счёт. Платить будем по десять кун в месяц, с одним условием — служить не меньше трёх лет. За ранения отдельная плата, за удачные сражения или другую службу — тоже отдельная плата. Особое условие — никаких грабежей и насилия над людьми. Вся служба воинская.
— Другим казарам, не желающим служить уральцам, придётся отработать лето. Работа не воинская, лес валить, мастерам помогать. Кормить за хорошую работу будем от пуза, осенью отпустим на все четыре стороны. Тех, кто не будет работать, всё равно не отпустим раньше, но держать будем взаперти, впроголодь.
— Нашим старым друзьям булгарам такого предложения не делаем. У них одна дорога — отработать три года руками, за кормёжку.
