Последний скандал совпал с победой уральцев у Баймака, в которую Ива буквально ткнула носом своих родичей.
— Если сойки не присоединятся к уральцам этой зимой, весной я уйду в Бражинск, не одна, — заявила Ива старейшине соек, — со мной уйдёт половина селения, уральцы принимают всех. А вы живите, как жили.
Больше разговоров девушка не вела, демонстративно собирала вещи и готовилась к весне. Вместе с ней к переезду в Бражинск стали готовиться больше двадцати молодых семей только в Липовке, старейшины соек не смогли такого выдержать и решились на присоединение к уральцам. Но, даже здесь они хотели добиться для себя исключительной выгоды.
— Мы прибыли в Бражинск, — начал разговор старый знакомый старейшина Липовки, — чтобы заключить союзный договор с уральцами. На правах старых соседей мы предлагаем наши селения для уральских торговцев, обещаем продавать им все добытые меха, и рассчитываем на самые лучшие товары, которые будут привозить уральские торговцы в наши селения.
Старейшины значительно улыбались и смотрели на Белова, ожидая его благодарности. Они помнили, как пять лет назад он уговаривал соек присоединиться к уральцам, и считали, что уралец будет неимоверно рад союзу с тремя селениями соек. Для сыщика не были секретом их предложения, о которых он узнал больше месяца назад. Старый опер не выпускал из внимания ни одно из соседних селений, особенно больших, регулярно получал подробные отчёты от торговцев и жителей каждого селения об истинном положении дел. Да и сам он не ленился навещать соседние селения, в которых завёл обширные знакомства, чтобы получить информацию, так сказать, из первых рук. Предложения соек он знал и был готов к ним, но не так, как они предполагали. Сойки не знали, что Белов застал распад огромной империи, созданной именно на союзных обязательствах, что для него само слово 'союз' ничего не значит без подкрепления жёсткими экономическими условиями. Для него было очевидно, что никакие благонравные 'союзы' невозможны при создании крепкого уральского государства, на которое он рассчитывал. Изначально он решил, что уральцы будут жить с одинаковыми правами и обязанностями, и только в унитарном государстве, никаких союзных республик и автономий.
— Нет, друзья мои, — улыбнулся Белов старейшинам, — не нужен мне такой союз, живите отдельно, как жили испокон века. Такой союз я вам предлагал пять лет назад, вы, как я помню, отказались. Не будем ворошить прошлое.
Глядя на растерянных старейшин, уралец не удержался от издёвки, показал на штабеля брёвен и досок недалеко от своего дома.
— С весной будем ещё дома строить для новых поселенцев, — подмигнул он сойкам, — летом семей сорок переедут в город, готовимся.
На лицах старейшин отразилась еще более унылая гримаса, Белов демонстративно вперился взглядом в главу делегации, намекая, что ждёт ответа.
— Эээ, — начал старейшина, — если ты отказываешься от союза, что нам делать?
— У вас два пути, — сыщик поочерёдно посмотрел каждому старейшине в глаза, — вернуться домой или войти в состав уральцев без всяких условий, как это делали все соседние роды. Вы направите в Бражинск своих детей или внуков, не старше восемнадцати лет, по одному подростку от двух семей, за каждого я заплачу стандартную цену, котелок за девушку и нож за парня. Других условий я предложить не могу, у нас все равны.
Старейшины попросили время для обсуждения и вернулись в гостевой дом, как по привычке называли гостиницу, организованную главой Бражинска для многочисленных приезжих. В двухэтажном здании были восемь двухместных номеров и два люкса, из двух комнат с санузлом. В рекламных целях Белов устроил во всех номерах водопровод, воду в бак заливали пока вручную, в перспективе это должны были делать насосы. К сожалению, некому было работать над насосами, выточенные цилиндры и поршни лежали, ожидая своего мастера. Недалеко от гостиницы стояла общественная баня на десять мест, которая топилась каждый день. После строительства храма, да проведённого снятия проклятий, всю зиму паломники не переставали прибывать в Бражинск. Зима, как известно, самое свободное время у сельского жителя в средней полосе, только охотники работают зимой более напряжённо, стремясь запастись пушниной для обмена на железо и ткани.
Раньше у окрестных племён и родов любимой зимней забавой были кражи лошадей и другого скота у соседей. Белову, с его драконовскими методами, всего за пять лет удалось избавить соседей от зимних набегов, к тому же, он забрал из всех соседних селений большую часть активной молодёжи. Поэтому любимым зимним развлечением стало паломничество в Бражинск, для посещения храма и других развлечений, которые привлекали окрестную молодёжь. Кроме танцев, привлекали лыжные трассы, самодельные коньки напрокат, а карусели и качели выстроили в каждом селении. Чтобы выгуливать лошадей, скотники организовали катание в санях, с горок на санках катались тоже, хоккей с мячом и шайбой, зимний футбол прочно пустили корни в городе, две трети населения которого были моложе двадцати лет. Да и покупки в торговых лавках Бражинска оставались достаточным стимулом для посещения города. По провинциальной привычке, практически все паломники останавливались на ночлег у родни, поэтому в гостинице проживали исключительно купцы, немногочисленные в зимнее время.
Совещались старейшины соек недолго, на следующий день они с утра пришли к Белову и заявили, что просят принять соек уральцами на обычных условиях. После того, как договаривающиеся стороны обсудили все вопросы по доставке и расселению подростков, старейшина Липовки остался со старостой Бражинска наедине.
— Она знает, что у меня две жены, которых я не брошу, — напрямую спросил его сыщик, — знает, что мне больше сорока лет. Чего хочет твоя племянница?
— Эээ, — смутился старейшина, не ожидавший прямого вопроса, — она хочет стать твоей женой, пусть третьей. Это, без твоего согласия мне лучше не возвращаться.
— Я вышел из того возраста, когда мне подбирали жён, — грустно улыбнулся Белов, — да и ты опоздал со своим сватовством, лет на пять раньше надо было. Жениться сейчас я на Иве не буду. Если захочет, пусть переезжает в Бражинск, работает здесь, будем каждый день встречаться, а там видно будет.
— Но она любит тебя, — попытался что-то изменить старейшина, — больше пяти лет она хочет выйти за тебя замуж. Ты погубишь девицу.
— Думать о её замужестве должен не я, а её родители, — резонно возразил уралец, — чем они занимались пять лет? Иве я ничего не обещал, да и не было ничего между нами. Это моё последнее слово, поживём, увидим.
Ничего не ответил старейшина, только качал головой, уходя из дома Белова. Любил свою племянницу староста Липовки, потому и не настоял на сговорном замужестве, как было принято в большинстве семей, где добрые соседи или друзья обговаривали женитьбу своих детей задолго до брачного возраста. Как успел убедиться сыщик, такие браки были достаточно ровными и долговечными. Вечно занятым домашним хозяйством и детьми женщинам не оставалось времени на любовные терзания, да и старели они быстро. У тридцатипятилетней женщины были взрослые дети, внуки, хлопоты по устройству дочерей и сыновей не способствовали любовным переживаниям. Похожая судьба была у их мужей, проводивших большую часть жизни в лесу или на реке, возвращавшихся в родную избу не каждую ночь. Люди не терзались вопросом, в чём смысл жизни, правильно ли живут. Они жили для общества, для рода, и положение рода, его благосостояние и развитие считали главной целью существования.
