– Ты прав, преосвященнейший владыка, – прервал его Михаил, – ты прав. И вот что я думаю: пожалуй, ты и займешь вдовствующую кафедру Царствующего Города. Если, конечно, народ церковный такой выбор поддержит. Вот завтра мы его об этом и спросим. Господин эпарх, потрудись, чтобы завтра к полудню в Магнавре собрались преосвященные, что сейчас в Городе, игумены здешних монастырей и Синклит в полном составе. Дело не терпит более отлагательства!
Когда император отпустил собравшихся, и все откланялись и направились к выходу, Михаил задержал Грамматика и, когда они остались в Консистории вдвоем, сказал:
– Ты не сердись, отец игумен, что я не тебя предложил в патриархи. Я и не прочь, честное слово, ты бы служил бо́льшим украшением кафедры, чем Антоний, но видишь ли… Это может вызвать возмущение в определенных кругах… А сейчас для нас всего ценнее мир и спокойствие общества… Ты понимаешь?
– О, конечно, августейший! – ответил Иоанн улыбкой. – Я не в обиде! Думаю, владыка Антоний прекрасно справится со своими новыми обязанностями.
– Ну, а ты, если что, поможешь ему, не так ли?
– Разумеется, августейший, разумеется.
…Марфа, в сопровождении приказчика и двух служанок, вышла из лавки вестиопрата и уже направилась мимо порфировых колонн с позолоченными статуями сирен, украшавших восточную часть форума Константина, в сторону дома, когда заметила, как к ней сквозь толпу пробирается ее давняя подруга Ирина.
– Христос воскрес, дорогая моя! Давно не виделись! Как поживаешь?
– Воистину воскрес! Слава Богу, всё хорошо. А ты как?
– Ох, Марфа, мы тут такого страху натерпелись, но зато и чудо такое! Вот послушай!
Семейство Ирины жило в Равдосе, где у ее мужа-спафария был особняк, конюшни, сад и много хозяйственных построек. И всего этого они едва не лишились.
– В прошлую пятницу сижу я у себя наверху, тку, и вдруг слышу крики: «Горим!» Подбегаю к окну, смотрю, из сенохранилища – оно у нас ведь большое, ты знаешь, и рядом с домом – дым валит и огонь уже показался… Как уж там загорелось, не знаю, и никто не знает, но огонь быстро пошел, дальше перекинулся, все забегали, закричали, побежали за водой, насосами… А на меня будто столбняк напал: стою, смотрю, как во сне. Только когда увидела, что огонь уже на дом переходит, то будто очнулась, закричала, заплакала… Мужа дома не было, а я совсем будто ум потеряла, не знаю, что делать… Слугам кричу: «Скорей, скорей тушите!» – да они и так с ног сбились… Я опять к окну, смотрю, тушат, а огонь-то все дальше идет… Ну, думаю, всё, пропали мы! И тут будто что мне в голову – стук! Вспомнила, что недавно получила письмо от отца Феодора, и оно у меня тут же лежало, в корзине с бельем, – Ирина понизила голос, – я их прячу, понимаешь? – Марфа закивала. – Я его скорей достала и бегом на балкон. А огонь как раз взметнулся, чуть не до второго этажа. И я как закричу: «Преподобный Феодор, помоги нам, отче, молитвами твоими!» – и бросаю письмо в огонь. И что ты думаешь? Пламя тут же упало, будто прибитое. И всё меньше, меньше… Полчаса не прошло, как все угасло! И насосов не понадобилось! Муж когда вернулся – я слуг послала за ним, – уж и дыма почти не осталось. Вот что только одно письмо отца Феодора сделало, по его молитвам!
– Чудеса! – проговорила потрясенная Марфа. – Поистине, он великий угодник Божий!
– Истинно так! Мы вот уж который день Бога благодарим! А отцу Феодору я тут же гостинцев послала!
– Да, мы тоже послали ему подарки. Жаль только, что он здесь так и не погостил!
Студийский игумен, побывав в Константинополе в составе патриаршего посольства, уже более не возвращался в столицу: поскольку торжество иконопочитания не состоялось, Феодор не хотел тут жить, но, пробыв еще несколько дней у патриарха, переселился с братией в Крискентиеву местность, с ним ушли и жившие в доме Марфы студиты. Отец Дорофей, видя, что Кассия совсем загрустила, сказал ей, что не следует безмерно печалиться ни о чем, даже о том, что православие пока не победило, – значит, таковы суды Божии, в конечном итоге устрояющие всё на пользу, – а за духовным окормлением посоветовал обращаться к архиепископу Сардскому Евфимию: тот собирался жить в столице – не в последнюю очередь ради укрепления бывших в Городе православных.
– А как там Кассия? – спросила Ирина Марфу. – По-прежнему замуж не хочет, не передумала еще?
– Она-то не передумала, да только… ох! Теперь не знаю, что и будет…
– А что такое?
– Да такое, что я сама опомниться не могу! Ты же знаешь, братец мой всё одержим мыслью выдать ее замуж повыгоднее… И вот, как узнал, что государь решил женить своего сына и для этого устроить выбор невесты, так сразу и позаботился… В общем, приходили к нам императорские посланцы…
– Ого! И что же?
– И сказали, что она подходит! Так что на той неделе ей уже во дворец отправляться, там будет жить до самого дня выбора. Я сейчас как раз от портного, забирала для нее тунику, нарочно заказали для такого случая…
– Чудеса! – Ирина была потрясена рассказом подруги не меньше, чем прежде Марфа историей о погашении пожара. – Да ведь Кассия такая красавица! Ее и выбрать могут!
– Да… Но она этого не хочет.
3. Предсказание
Но совокупно всего не дают божества человекам.
(Гомер, «Илиада»)
– Лошадей запрягли? Вещи все сложили? Где Феодора? Феодо-ора!.. Варда, пойди поторопи ее! Пора ехать, солнце, погляди, уже где! Она, верно, всё наряжается! Еще десять раз там перенаряжаться придется… Зови ее скорей!
– Да, мама!
Варда поспешил наверх. Феодора не наряжалась: она стояла посреди комнаты и держала в руках книгу в синей обложке с узором из золотых цветов и птиц. Когда в дверь постучали, девушка ахнула и быстро засунула рукопись в кровать под матрац.
– Да! – крикнула она, пригладив покрывало и отходя к окну.
Варда вошел.
– О, это ты, очень кстати! – воскликнула Феодора. – Я как раз думала, что же делать с этой повестью… – она достала книгу и протянула брату. – Спрячь ее куда-нибудь, умоляю! Если мама найдет ее тут у меня, сам понимаешь… Она сказала, что здесь будет «всеобщая уборка», когда я уеду…
– А, – улыбнулся юноша, – нечестивые сказания Эрота… Но куда я ее спрячу? Разве что в библиотеке среди книг? Так ведь и там, пожалуй, найдут. Если мать затевает такую уборку, она весь дом перевернет… Ума не приложу, куда ее деть! Тем более, что я и сам скоро опять поеду в Город…
– Ну, в крайнем случае можно просто продать.
– Продать?.. Вообще-то жалко, книга редкая!
– Тем лучше, за нее дадут много денег! Будет тебе на личные расходы, братец! – Феодора улыбнулась.
– Это да, но…
– Ну, а что нам в ней, даже если она и редкая? – девушка пожала плечами. – Детей же по такой книге не будешь воспитывать! А самим перечитывать ее – какая нужда? О чем там в целом, я и так помню… Да и не всё по книгам изучать предмет! Скоро я так или этак выйду замуж, и тогда узнаю, прав ли этот Ахилл Татий…
