– Есть и другая: «не делайтесь рабами человеков». Но дети слишком часто становятся рабами своих родителей… а то и просто игрушками, орудиями их тщеславия!
Грамматик замолк, удивившись самому себе: он очень давно не говорил с женщинами сколько-нибудь серьезно на важные темы и почти свыкся с мыслью, что женщины и не способны к подобным разговорам. Но с этой девушкой не только было возможно, но и хотелось говорить серьезно. «Да, – подумал игумен, – пожалуй, это самая подходящая невеста… И единственная, не желающая избрания! Видимо, это закономерно…»
– О, это правда! – ответила между тем Кассия. – Но моя мама не такая… не тиранка, – она улыбнулась. – Тут другое… А в общем, я думаю, что если стараться соблюдать заповеди, то Бог устроит всё к лучшему. Поэтому я здесь… несмотря на мои взгляды.
Он несколько мгновений глядел на нее так пристально и остро, что она смутилась, и спросил:
– Хочешь испытать судьбу и получить подтверждение, правильно ли избран путь?
Кассия взглянула на него почти в испуге и опустила глаза.
– Пожалуй, – ответила она, помолчав. – Это грех?
– Не думаю, – он улыбнулся почти неуловимо. – Но это не для слабых духом.
– Почему?
– Тот, кто дерзает испытывать волю Божию, может навлечь на себя сильные искушения.
– Ну, что ж, – проговорила девушка, – пусть так! Всё равно отступать уже поздно.
«“Бог устроит все к лучшему”? – думал Грамматик, возвращаясь к себе после встречи с Кассией. – Она может надеяться на это… Но вряд ли такая вера поможет ей избежать пурпура! Я бы удивился, если б Феофил выбрал не ее! А впрочем, он ведь ничего не может знать о ее уме, – сообразил Иоанн. – По красоте же Феодора, например, не уступает… Хотя они такие разные… Но ведь и вкусы Феофила в этой области неизвестны. Что ж, посмотрим, улучишь ли ты свой “лучший жребий”, дева!»
…Феофил увидел мать: стоя у края площадки для верховой езды, она махала ему рукой. Повернув лошадь и легко взяв два барьера, он подъехал к августе и спешился. Фекла слегка пригладила растрепавшиеся волосы сына.
– Всегда любуюсь, глядя, как ты ездишь верхом! А я только что была у твоих невест, – улыбнулась она. – Двенадцать отобраны для смотрин, теперь уже окончательно. Девицы одна другой лучше… Иоанн говорит – тупиц среди них нет, так что главное твое опасение можно отбросить.
– Что, он уже со всеми успел побеседовать?
– Да, вчера вечером была беседа с последней. Он говорит, что в целом доволен… В общем, есть из чего выбирать!
Феофил и предвкушал назначенные через три дня смотрины, и боялся их. Шутка ли – предстояло связать себя на всю жизнь с той, которую он выберет! Мать умолкла, но он видел, что она чего-то не договорила… Может быть, она уже присмотрела девицу по своему вкусу, но ждала встречного вопроса? Феофил, однако, не слишком хотел спрашивать ее об этом. «В конце концов, – думал он, – мне жить с женой, а не ей!» Но всё же ему было интересно узнать ее мнение, поэтому он решил достигнуть цели окольным путем – и впервые за долгое время разговорился с матерью.
– Как их зовут? – спросил он. – Все из богатых?
– Не все, – ответила Фекла. – Двое из не очень богатых семейств, но тоже образованные и красивые… Трое из Города, одна из Солуни, одна из Афин, пятеро из провинций… Маргарита, Евдокия, Зоя, Агафия, Феодора, Анастасия, Елена, Кассия, Анна, Олимпиада, София и Василиса.
– Какое разнообразие имен! – улыбнулся Феофил. – Олимпиада! Маргарита!.. Кассия? Редкое имя… Так звали одну из дочерей Иова, «подобных коим по красоте не обрелось в поднебесной»…
– Надо сказать, что она соответствует, – сказала Фекла. – Редкая красота! Но девушка с характером…
– Что ж, неплохо!
– Это как посмотреть… Понравится ли тебе, если жена будет слишком самостоятельной? И… хорошо ли это будет для Империи?..
Феофил задумался, а потом чуть улыбнулся и продекламировал:
– «Не подчиняйся ж прихоти, не жертвуй
Рассудком из-за женщины, мой сын,
И знай, что будет холодна любовь,
Коль в дом к тебе войдет жена дурная.
Найдется ль язва хуже злого друга?»
– Что это ты читаешь? Что-то знакомое…
– Софокл.
– Да, премудро!.. В общем, я думаю, что жена может быть советницей – отчего же нет? – но не шеей, вертящей головой…
– Ты думаешь, мною так просто будет вертеть?
– Нет, не думаю. Я-то тебя знаю, – улыбнулась Фекла. – Но, видишь ли… сходство характеров не всегда помогает уживаться друг с другом…
Феофил чуть нахмурился.
– Но надеюсь, у тебя всё будет хорошо! – императрица погладила сына по плечу. – Что до меня… мне понравилась Феодора. Красива, неглупа, нрава веселого… Стихи любит! Очень хороша! – Фекла улыбнулась. – Впрочем, все остальные тоже прекрасны… В любом случае выбор за тобой, мой мальчик!
5. Иль быть царю утехой – жребий плох?
Апофеоз подвижничества! Бог
Как раз тогда подстраивает встречу,
когда мы, в центре завершив дела,
уже бредем по пустырю с добычей,
навеки уходя из этих мест,
чтоб больше никогда не возвращаться.
(Иосиф Бродский)
Выбор будущей августы неуклонно приближался, и Кассия погрузилась в смутные мысли. Всё было очень странно – начиная с того, что она вообще оказалась во дворце, чтобы участвовать в смотринах, и кончая тем, что она уже две недели жила в великолепных покоях, где пол устилали ковры, стены внизу были облицованы белоснежным мрамором, а вверху расписаны чудесными фресками, потолок украшала мозаика из золотистых звезд и луны на темно-синем фоне, а окна выходили в благоухающий сад. Мебель тут была из эбенового дерева, постель застлана шелковым бельем и все радовало взор, кроме того, что в нише, служившей молельным углом, не было икон – лишь большой серебряный крест и лампада перед ним. Кассия выросла в богатом доме, но такое великолепие видела впервые. Раньше дворец представлялся ей совокупностью чрезвычайно роскошных помещений, но ей смутно казалось, что эта роскошь должна подавлять человека, однако теперь она видела, что это исполненное изящества и утонченности великолепие не давило, а почти завораживало. Только одни мозаики на полах можно было рассматривать часами, а еще росписи и мозаики на стенах и потолках, узоры, вытканные на занавесях и покрывалах… Всё это было очень красиво и, вместе с прекрасным садом для прогулок и чрезвычайно вкусными кушаньями, невольно наводило на мысль, что жизнь во дворце должна быть весьма и весьма приятной. «Но я не должна этого хотеть! Я уже решила от всего этого отказаться», – повторяла себе Кассия. А распускавшиеся под окном розы пахли опьяняюще и невольно уводили ее мысли совсем в другую сторону. И ловя себя на этом, она всё больше злилась на дядю за то, что он подстроил для нее такое искушение.
