– Игумен Сергие-Вакхова монастыря, учитель господина Феофила, философ, богослов, один из главных советников императора.
Иоанн Грамматик!.. Кассия так и застыла. Этот еретик, софист, мучитель православных исповедников, запутавший и увлекший в ересь стольких людей, совративший в нечестие и доведший до гибели императора Льва, моривший голодом отца Навкратия и других подвижников! Это был он!.. О, как ей иногда хотелось повстречаться с ним и высказать ему всё, что она о нем думает! Она и в мыслях не держала, что с этим человеком может быть приятно общаться – настолько приятно и интересно, что когда их беседа в библиотеке окончилась, и Грамматик простился с ней, ей стало ужасно жаль, что нельзя поговорить с ним подольше!.. Она была так потрясена, что уже не могла слушать, о чем болтали девицы, но им и не пришлось продолжать разговор: портьеры, закрывавшие вход, раздвинулись и вошел магистр оффиций.
– Пожалуйте в зал, почтеннейшие и прекраснейшие госпожи! – и он вывел всех девушек в триклин.
Император уже восседал на троне, рядом с ним на другом троне сидела императрица, здесь же были патриарх с клиром Фарского храма, выстроенные по чинам синклитики в парадных одеяниях, стража со сверкающими мечами и щитами. «Невесты» издали поклонились василевсу, и по его знаку магистр оффиций поставил девушек в ряд под самым куполом, боком ко входу в триклин, каждую на белый, расшитый золотом круглый коврик.
Когда серебряные двери триклина распахнулись и Феофил, войдя, направился по вытканной золотом дорожке к «невестам», девушки повернули головы, и едва слышный вздох пронесся между ними. Они уже знали, что императорский сын красив, но действительность явно превзошла ожидания, и прекрасные создания затрепетали под взглядом внимательно смотревших на них темных глаз. Только Кассия не взглянула в его сторону. Ей вдруг стало ужасно стыдно, что она оказалась на этих смотринах, что сейчас этот молодой человек будет ее разглядывать, «словно прицениваться»! «Как будто мы тут как блудницы собрались! – мелькнуло у нее в голове, и Кассия в гневе закусила губу. – Кто только выдумал эту церемонию?!..»
Феофил шел по золотой дорожке вдоль выстроенных «невест», останавливаясь по очереди перед каждой, и девушки, как им было заранее указано магистром оффиций, кланялись императорскому сыну в пояс и называли свое имя.
«Я ни за что не буду на него смотреть! – думала Кассия. – Хотя нет, один раз все же придется, когда представляешься…» Она стояла восьмой от дверей, опустив глаза. И вот, наконец, она увидела перед собой руки наследника престола, державшие кончиками длинных пальцев золотое яблоко. Она поклонилась, выпрямилась и произнесла, поднимая глаза:
– Кассия.
И они замерли друг перед другом.
Феофилу показалось, что всё вокруг свернулось и исчезло, и осталась только одна она, стоявшая перед ним, – девушка, встреченная им прошедшей осенью в Книжном портике.
6. Выбор
Всё начинается с выбора.
(«Матрица»)
Когда Кассия взглянула на Феофила, она ощутила себя архитектором, который нарисовал план прекрасного дворца или храма, всё вымерял, рассчитал и пребывал в уверенности, что построенное по его чертежу здание будет стоять веками, – и вдруг вся постройка рушится у него на глазах до основания… Она поняла, что Феофил тоже узнал ее и поражен не меньше, но он проявил выдержку и не задержался перед ней дольше, чем перед другими девицами, а спокойной поступью пошел дальше, только золотое яблоко дрогнуло в его руках…
А перед ее взором поплыл тот сентябрьский день в прошлом году, когда она решила в очередной раз пойти в Книжный портик. Кассия и так уже собиралась туда зайти, а тут получила и письмо от владельца одной из тамошних лавок: он сообщал, что в лавку поступил хороший экземпляр «Метафизики» Аристотеля, которую девушка спрашивала еще в мае.
Под сводами портиков царило оживление: сновали туда и сюда торговцы-разносчики, слуги, чиновники, оборванцы, нищие… Запахи жареной рыбы, свежеиспеченного хлеба, пряностей накатывали волнами, смешивались, щекотали ноздри. Кассия, одетая в тунику из голубого шелка, с таким же мафорием на голове, надетом так, что лоб был закрыт до самых бровей, в сопровождении Маргариты и Фотины шла, опустив взор к земле и ни на кого не глядя. С утра она перечитывала последние полученные ею письма игумена Феодора и думала, что всё еще плохо исполняет его наставления и что вообще надо больше следить за собой, за своими помыслами, за тем, как она одевается, за походкой… «Я слишком красива! – думала она. – И зачем только?.. Лишний повод для тщеславия и искушений!» Но всё-таки когда она дома взглядывала на себя в большое зеркало в гостиной, ей втайне было приятно, что она красива…
Когда она зашла в книжную лавку, где заказывала рукопись Стагирита, помощник владельца приветствовал ее улыбкой, от которой вокруг его глаз залучились морщинки.
– О, юная госпожа удостоила нас своим посещением! Да, знаем, знаем, чего желает твоя душа! И откуда только столько ума в твоей прекрасной голове? Божий дар, Божие благословение!
Он достал с полки рукопись в обложке из коричневой кожи и положил перед Кассией на прилавок. Она раскрыла книгу. «Все люди от природы стремятся к знанию. Доказательство тому – влечение к чувственным восприятиям: ведь независимо от того, есть от них польза или нет, их ценят ради них самих, и больше всех зрительные восприятия, ибо видение, можно сказать, мы предпочитаем всем остальным восприятиям, не только ради того, чтобы действовать, но и тогда, когда мы не собираемся что-либо делать…»
Кассия перелистывала рукопись, проверяя, хорошо ли она переписана, когда с улицы раздалось цоканье копыт, а потом служанки за ее спиной вдруг зашушукались. Она оглянулась и увидела двух молодых людей, только что вошедших под своды портика. Юноши были одеты роскошно и в то же время с отменным вкусом. Один из них, на вид лет пятнадцати или шестнадцати, высокий, статный, был замечательно хорош собой. Другой, пониже ростом, с явно армянской внешностью, ничем особенным не отличался, кроме разве что горбатого носа и вьющихся удивительно мелкими кольцами черных волос. По поводу высокого юноши горничные Кассии и перешептывались: «Красавец!.. Глаза какие!..»
Обернувшись, Кассия встретила взгляд этих темных проницательных глаз. В первый миг в них вспыхнуло изумление, которое сменилось легким восхищением, смешанным с любопытством. Девушка тут же опустила ресницы и, отвернувшись, продолжала просматривать рукопись. Молодые люди поздоровались с продавцом, причем тот поклонился им с необычайным подобострастием, – очевидно, они были не просто из богатых семей, но из самого высшего круга столичной знати, – и тоже стали разглядывать книги, тихонько перебрасываясь словами. Возвращая книгу продавцу, Кассия уловила боковым зрением, что темные глаза следят за ней.
– Скажи, господин, – спросила она у продавца, – а есть другой список этой книги?
– Есть еще один, но он хуже. Этот гораздо лучше, истину говорю, госпожа. Но если угодно, могу дать посмотреть.
