– Да. Ведь страсть – это бедствие… А я…
Она закрыла лицо руками.
– Ты влюбилась?
Кассия отняла руки от лица и ответила, не поднимая глаз:
– Да.
– Но… в кого же?
– В императора Феофила.
– О, Боже! Но…
– Да! Я ему возразила, ты знаешь… Я знаю, дядя рассказал тебе, я слышала, как он тут кричал… Только это не потому, что я не подумала. Я ответила так нарочно, чтоб он не выбрал меня. Но… Помнишь, что писал мне отец Феодор? «Избегай взглядов мужчин, чтобы не быть пораженной или не поразить»… Вот, я и поразила… и сама поражена!
В субботу Кассия пошла в Книжный портик – посмотреть, не появилось ли там каких-нибудь новых книг, и заказать список «Никомаховой этики». Знакомый продавец радостно приветствовал девушку, записал ее заказ, а когда она принялась рассматривать книги на прилавке, сказал:
– У нас, госпожа, такая книга появилась… очень интересная! Господин Филипп недавно ездил в Эвиссу и вот, привез оттуда. Тебе она должна понравиться!
Он открыл шкаф, где лежали особо ценные рукописи, достал оттуда книгу в обложке, обтянутой синей кожей, с золотым узором из птиц и цветов, и положил перед Кассией. Девушка открыла книгу наугад и прочла: «Ведь несчастная любовь приводит в неистовство. Я знаю, что не должна так поступать, но, говоря о таинствах Эрота, я не чувствую никакого стыда. Ведь я говорю об этом с человеком, посвященным в них. Ты-то понимаешь, что я испытываю. Для других людей стрелы этого бога остаются невидимыми. Никто не может показать стрел, которые нанесли рану, – одни влюбленные знают, насколько они мучительны…» Щеки ее порозовели, но она продолжала читать, не в силах оторваться. Пришли новые покупатели, продавец разговорился с ними, а Кассия всё читала и читала. Наконец, она остановилась и закрыла книгу, потом снова открыла уже ближе к началу, полистала, зарумянилась еще больше, и тут торговец, распрощавшийся с очередным покупателем, обратился к ней:
– Ну как, госпожа, нравится тебе книга? Я ведь нарочно отложил ее, никому не показывал, тебя ждал, думал – ты-то должна оценить эту повесть!
– Да, я ее возьму, господин, – тихо ответила девушка после небольшого молчания.
В понедельник Лев пришел, как обычно, давать очередной урок. В гостиной его уже ждали – ученица стояла у окна. Он вошел и остановился, точно прирос к полу: такой Кассию он еще никогда не видел. На ней была очень нарядная темно-синяя шелковая туника, расшитая серебром и искусно, так что было хорошо видно фигуру, препоясанная широким серебряным плетеным поясом с кисточками из жемчужных нитей; вместо мафория – только серебристая повязка вокруг головы, тоже украшенная жемчугом; толстую косу, перекинутую на грудь, переплетала серебряная лента. Когда он вошел, Кассия поздоровалась, сделала два шага к нему и остановилась. Глаза девушки странно блестели, точно ее лихорадило, на щеках играл румянец. Она явно забавлялась его изумлением и в то же время делала вид, что ничего необычного не происходит. Никогда еще она не казалось ему такой красивой. Но что означала ее выходка?.. Лев был в смятении. Он знал, что не должен смотреть, но то и дело устремлял на нее глаза – и почти каждый раз встречал ее взгляд, в котором сверкал какой-то вызов. «Я погиб! – подумал он. – Неужели она… хочет меня соблазнить?» Эта мысль показалась ему невероятной и постыдно-дерзкой, он тут же отругал себя за нее. А может, она поняла, что он к ней неравнодушен… и решила его испытать?.. Жестоко с ее стороны! Но он всё равно должен выдержать!
Он принял деловой вид, уселся, как обычно, за стол и сказал, что сегодня расскажет о сопоставлении христианского учения с учением эллинских философов на примере «Стромат» святого Климента и отчасти об аллегорическом толковании некоторых мифов…
– Аллегории? – перебила его Кассия. – Вот это кстати, господин Лев! Мне тут по случаю попалась одна книга… Она не философская, а просто про жизнь и… очень мирская по духу. Мне бы вот хотелось узнать, можно ли ее истолковать аллегорически?
– Почему же нельзя? Всё можно истолковать аллегорически.
– Очень хорошо. Давай тогда сегодня устроим внеплановое чтение. Ты не будешь против?
– Нет, отчего же.
Она встала, взяла с подоконника книгу в синей обложке, раскрыла и положила перед учителем. «Ахилла Татия, Повесть о Левкиппе», – прочел Лев.
– Читать с начала, госпожа?
– Да, – Кассия снова уселась в кресло, чуть наклонившись вбок и опершись локтем на ручку, а другой рукой теребя свою косу.
Чтение сразу увлекло Льва. Книга была ему незнакома, и это разжигало интерес, изящество же слога повести поразило его. Он уже было обрадовался такому «внеплановому чтению», надеясь хоть немного отвлечься от страстных мыслей, но радость была очень недолгой. Прочтя слова Клитофонта по поводу «таинств» Эрота: «Ты вызываешь своим вопросом целый сонм рассказов, похожих на сказки», – Лев вздрогнул. «Любовная повесть? Значит, она это нарочно? Значит… Боже мой, что же мне делать?..»
Но приходилось продолжать.
«…В тот миг, как я увидел ее, я погиб. Ведь красота, ослепившая глаза и проникшая в душу, ранит более стрелы. Дорогу любовным ранам открывают наши глаза. Я почувствовал, как душу мою одновременно обуревают восторг, смятение, трепет, стыд, бесстыдство…»
Лев остановился.
– Какое точное описание страсти, не правда ли, господин Лев? – сказала Кассия.
Он взглянул на нее. Девушка улыбалась, но улыбка была странной: Льву пришло в голову, что Кассии хочется плакать, а не смеяться.
– Да, – сказал он. – Но пока я не вижу тут повода для аллегорий, – в его голосе прозвучали мрачные нотки.
– Ну, как же? – возразила девушка. – Не то же ли самое можно найти в «Песне песней», а ведь святые отцы только аллегорически и толковали ее.
– Да, – промямлил Лев и выдохнул: – Глаза надо беречь! Не столько телесные, сколько душевные.
– Твоими бы устами нектар пить! – усмехнулась Кассия, как показалось Льву, с долей сарказма. – Но читай дальше.
«…Ведь рассказы о любви всегда разжигают влечение. Даже если человек стремится обуздать себя благоразумием, то чужой пример обязательно побуждает его к подражанию…»
Лев опять взглянул на Кассию. «Так ты для того и заставляешь меня читать это?» – спрашивал его взгляд. «А как ты думаешь?» – ответили ее глаза. Но он всё еще отказывался верить – и в то же время не знал, читать ли дальше. Прерваться и спросить прямо, зачем всё это? Или делать вид, что ничего не происходит? Или прекратить урок, сославшись на… например, на то, что он внезапно вспомнил о неотложном деле?.. Между тем Лев ощущал теперь неотступное желание читать дальше – и продолжал. Как ни странно, голос его больше не срывался, хотя сердце колотилось, а на щеках показался румянец. Он знал, что Кассия наблюдает за ним, но уже не смущался этим. Какая-то дерзость поднималась в его душе.
«…“Отец, – отвечает Харикл, – задумал женить меня. Причем он прочит мне в жены уродку, таким образом суля мне двойное зло. Ведь жена – сама по себе уже зло, даже если она красива, а уродливая жена – это зло вдвойне. Но отец спешит породниться с ней, чтобы таким образом получить богатство. И я, несчастный, должен жениться на ее деньгах, продают меня в рабство”. Когда Клиний услышал это, вся краска сошла с его лица. Он принялся отговаривать мальчика от вступления в брак и при этом осыпал бранью весь женский род. “Отец понуждает тебя вступить в брак. В чем же ты провинился, чтобы надевать на тебя эти оковы?”…»
