– Так где ты был?
– Да так, проехался по Городу, а потом от Адрианопольских ворот к морю, оттуда до Эвдома… Захотелось прогуляться.
Она ждала, что он расскажет, кого встретил и что видел интересного, но он умолк.
– Всё же тебя долго не было! Ты заезжал в Эвдом?
Он уже хотел было ответить, что да, что ехали не спеша, потому так долго и получилось… но вместо этого сказал:
– Нет, не заезжал. Я был в одном монастыре. Это в долине Ликоса, рядом с Диевой обителью, мне про него кое-что донесли, и я решил проверить. А там богатая библиотека оказалась, вот я и засиделся над книгами… К тому же тамошняя игуменья, как выяснилось, пишет стихи и прекрасные песнопения! Она, кстати, была вместе с тобой на смотринах. Кассия.
Он говорил спокойно, как будто рассказывал что-нибудь вполне обычное, глядя на возившуюся в углу дочь. Пытаясь потом осмыслить, зачем он это сказал, он понял, что бессознательно шел на разрыв. После встречи с Кассией, после того как он увидел, чем и как она жила, что читала и чем занималась, после того как они поняли друг друга так, как если б она, а не Феодора все эти годы была его женой, после того как он держал ее в объятиях и она отвечала на его поцелуи, у него уже не было никаких иллюзий относительно ее и своих чувств, так же как относительно будущего: рана стала неисцельной и причиняла такую боль, что делать усилия, чтобы выказывать перед женой несуществующие чувства, он не мог и предпочел решить дело «ударом ножа».
Феодора побледнела.
– Кассия? – переспросила она. – Та самая?
– Да. Ты ее еще помнишь?
– Помню… И что же… ты ее видел?
– Другие сестры меня встречали, а она даже не показалась, «в страхе скрылась», я там одну ее стихиру прочел… Стихира – просто чудо! Про жену-грешницу и про Еву, как она скрылась от Бога в раю… Всё-таки жизнь изменчива: когда-то богатая девица, со связями при дворе, красавица, а теперь живет в захудалой келье, спит на деревянной лавке…
– Так ты и в келью ее заходил, что ли?! – императрица поднялась с места.
Феофил ощутил, как в нем поднимается злорадство: ему было больно, и хотелось «отомстить» – сделать больно другому… Он понял в этот миг, что Феодора всё помнит и, быть может, до сих пор ревнует, и представил, что было бы с женой, если б он рассказал ей о том, что он делал в келье Кассии…
– Да, во внешнюю, а она от меня во внутренней заперлась. Монашеский аскетизм не позволял выйти! – он усмехнулся.
– Прекрасно! – воскликнула Феодора. – А что это тебя занесло туда?
– Да так, решил поглядеть, что там делается, в этой обители. Мне сообщили, что там иконопоклонники.
Феофил остро глянул на жену. Одна из ее кувикуларий, сестра Анастасия Мартинакия, в чьей семье все были убежденными иконоборцами, давно уже донесла императору о сундучке с иконами, хранившемся в покоях Феодоры, но он махнул на это рукой: если уж открытое иконопоклонство Кассии не мешало ему любить ее, то стоило ли расстраиваться из-за тайных отклонений от веры женщины, которую он не любил? Правда – быть может, именно из-за отсутствия любви к жене, – мысль о ее иконопоклонстве иногда сильно раздражала, но он не заговаривал с Феодорой об этом, отчасти жалея, а отчасти потому, что не верил в глубину ее религиозных убеждений и думал, что она всего лишь дочь своей «слишком благочестивой» матери…
Императрица опять села и смотрела куда-то мимо него.
– И что? – спросила она как можно равнодушнее.
– И точно, так и оказалось. Вот думаю: не разогнать ли мне их? Ведь еретики, можно сказать, в центре столицы! Игуменья дерзка: хотел с ней поговорить про их ересь, а она и выйти ко мне не пожелала… Сестры читают писания в защиту икон, я там в библиотеке у них видел. Они и с патриархом не общаются, распространяют еретические басни, Антоний давно мне жаловался на их монастырь, да мне недосуг было разбираться. А теперь вот своими глазами увидел!
По лицу жены император видел, что в ней происходила внутренняя борьба. В ее голове мелькали ревнивые мысли, что Феофил, может, вовсе не только ради проверки истинности доносов отправился в этот монастырь… Раз он до сих пор не забыл Кассию, как видно!.. Неужели всё еще соперница?.. Разогнать монастырь, удалить ее из столицы… Мысль соблазнительная!.. Но, с другой стороны, хотя бы и так, – неужели опуститься до мести из ревности?.. А может, вовсе это не так, и Феофил сказал правду и действительно был в этом монастыре только из-за доносов?.. Ведь если б он захотел повидать Кассию, он мог бы сделать это гораздо раньше… Конечно! Это она уже тут себе навыдумывала всякого!.. А если он действительно собрался их разогнать… что тогда? Куда пойдут эти монахини, что им придется претерпеть?..
– Послушай, – наконец, сказала императрица слегка раздраженно, – оставь в покое бедных монашек! В конце концов, они никому не мешают… Ну, что они там могут распространять, какие ереси? Смешно!
– Да, ты права, – сказал Феофил и встал. – Разгонять их я не буду, пусть живут… Они ведь там подвизаются, не то что мы! – он усмехнулся. – Ну, до завтра!
Феодора осталась сидеть неподвижно. Кассия!.. Постриглась, стала игуменьей, живет в бедной келье, пишет стихиры… Вот как!.. «Ты ее еще помнишь?» Она ответила: «Помню», – но помнила ли она ее? Она вызывала в памяти тот день, когда Бог судил ей стать невестой императорского сына, собранных на смотрины девиц, разговор с ними об Иоанне, философии и любовных стихах… Она вдруг поняла, что почти не помнит Кассию. В памяти остался смутный образ невероятной красавицы, но подробности скрало время, и сейчас Феодора даже не могла сказать, какого цвета были волосы у этой девушки… Помнились ясно только большие синие глаза и темно-синее платье, расшитое серебром… «В страхе скрылась»… Что это он такое говорил? Какую-то ее стихиру он там прочел… Он был в ее келье!.. Зачем? Поговорить о ереси?..
Императрица встала и подошла к окну. Теперь объяснение мужа показалось ей нелепым. В конце концов, для разговора о ереси игуменью можно было вызвать во дворец, допросить в присутствии эпарха… как было с Евфимием Сардским и другими! Ну, конечно! Так значит… значит, Феофил хотел видеть ее… без свидетелей?.. Видеть ее… и что?.. Господи!.. Значит, он… Нет, это тоже нелепо! Если б он до сих пор питал к ней какие-то чувства… то он бы уже давно мог побывать там! Давно, еще несколько лет назад… Тем более, что тогда он и к Феодоре относился гораздо хуже, чем в последнее время! Если б он вздумал встретиться с Кассией тогда… это еще можно было бы понять… Но зачем ему это теперь, когда всё стало так хорошо?!..
«Я ему… надоела?.. Может, он решил, что я… что со мной… скучно?..» Но ведь он ничего такого не давал понять, даже ни единым намеком! Еще сегодня утром, когда он ненадолго зашел к ней, он поцеловал ее и так улыбался!.. А приехав… приехав, он даже не обнял ее, хотя она так беспокоилась весь день! Что случилось?.. Что было там, в этом монастыре?!.. Или, может, ей просто казалось, что всё хорошо?.. Может, он так умело притворялся?.. Неужели это возможно?!..
