– Феодора, как ты этого добилась? Просто чудо какое-то! – сказала августе Ирина при встрече.
– Да нет, никакого чуда, – задумчиво ответила императрица. – Просто я, кажется, немного научилась играть на лире.
Часть V. Но всех побеждает истина
Любовь тем и хороша, что она дает свободу, не ограничивает места, до которого она может следовать за любимым, но напротив, она идет за ним в самый ад. Потому-то она и сильна, и не раз восхищала любимых изо дна ада.
Игуменья Арсения Себрякова
1. Год триумфа
Ромул сказал: «Волей созвездий
Мы обрели наш древний почет».
(Николай Гумилев)
Поход против арабов летом пятнадцатого индикта оказался на редкость удачным: ромеи осадили и взяли большую крепость Запетру, а затем города Малатию и Самосату, причем все мужчины были перебиты, а женщин и детей забрали в плен. Халиф не смог подоспеть на помощь с войсками, поскольку был занят борьбой со всё еще сопротивлявшимися мятежниками Бабека. Византийцы, озлобленные на агарян, никого и ничего не щадили. Император не стал препятствовать проявлению мстительных чувств – он и сам не испытывал к врагам жалости, потерпев от них столько поражений в прежние годы. Ему вспоминалось Гомеровское: «Гнев мой жесток после бедствий, какие в боях претерпел я»…
Выслав в столицу гонцов, император повелел всё подготовить к триумфальному въезду. Когда Феофил прибыл во Врийский дворец, навстречу ему из Города приплыли императрица со свитой, эпарх и Синклит. Синклитики приветствовали василевса поклоном у входа во дворец, а Феодора встретилась с мужем в нижней зале и впервые за все его возвращения из военных походов ясно ощутила, что он рад ее видеть.
– «О, Пенелопа, еще не конец испытанием нашим», – шепнул он ей, еле заметно улыбаясь, – все эти церемонии только к вечеру закончатся!
– Что ж, – так же тихо ответила она, – вечер – прекрасное время! – она тоже улыбнулась.
– «Ложе, возлюбленный, будет готово, когда пожелает
Сердце твое: ты по воле богов благодетельных снова
В светлом жилище своем и в возлюбленном крае отчизны».
Он ничего не ответил, только долго и глубоко посмотрел ей в глаза.
После праздничного обеда и обычных славословий все, наконец, разошлись по своим покоям. Синклитикам василевс повелел оставаться во дворце до тех пор, пока не доставят пленных агарян. Вечером император с женой уединились в покоях, которые примыкали к синей спальне и выходили на террасу открывавшуюся в сад и на море. Они сидели на скамье и смотрели, как в темневшем небе зажигались звезды. Лениво шелестели струи воды в фонтане, пели цикады, в траве мерцали светлячки. Феодора ощущала удивительный покой и радость, словно на нее снизошла вдруг «гармония небесных сфер». Она немного рассказала мужу о дочерях, о Елене.
– Я стала настоящей сказочницей! – говорила она. – Фекла требует историй про птиц, Анна – про котят, скоро Анастасия тоже что-нибудь начнет просить… Вот и сочиняю целыми днями! А Елена вздыхает, что у нее не получится так справляться с детьми, как у меня… Но мне кажется, она по характеру похожа на твою мать, а у нее ведь хорошо получилось воспитать, по крайней мере, тебя! – августа улыбнулась.
– Да, очень! Уверен, что и у Елены всё получится.
Он заговорил о походе, о сражениях, о сожжении Запетры. Феодоре было интересно, но почему-то совсем не страшно и не жаль агарян, хотя император сказал, что, пожалуй, ромеи обошлись с ними слишком жестоко.
– О чем ты думаешь? – вдруг спросил он жену.
Августа немного растерялась. На самом деле она думала о том, как сильно его любит – но как признаться в этом? Ведь он не сможет сказать в ответ то же самое…
– О том, что ты так загорел, что сам стал похож на араба! – рассмеялась она. – Я так рада, что ты вернулся, ужасно рада! Смотри, смотри, вон звезда падает!.. Интересно, куда они деваются потом? Ведь они не долетают до земли?
– Сгорают по пути и гаснут, должно быть… Я тоже рад, что вернулся. В Сирии слишком уж жарко.
– У нас тоже жара. Видишь, уже ночь, а так тепло! И даже ветра с моря нет. Можно хоть до утра тут сидеть и нисколько не замерзнуть!
– Этой ночью мы с тобой не замерзнем в любом случае, – улыбнулся он и поцеловал ее.
Семь дней спустя, когда всех пленных доставили к берегу Пропонтиды, император, велев разбить при Врийском дворце еще несколько садов и расширить водопровод, отплыл на дромоне ко дворцу в предместье Святого Маманта, откуда еще через три дня по Золотому Рогу торжественно прибыл во Влахерны, сошел с корабля и верхом на коне выехал за стены Города, где в долине стояли военные шатры. Выйдя оттуда, триумфальная процессия отправилась вдоль стен к Золотым воротам, а оттуда через весь Город к Августеону. Впереди шли императорские отряды, неся боевые знамена, захваченную добычу и оружие и ведя пленных. За ними в сопровождении синклитиков на белом коне ехал василевс, с тиарой на голове, в золототканой хламиде и лоре, украшенном узором из виноградных лоз, с мечом в драгоценных ножнах у пояса. Рядом ехал кесарь в великолепных золоченых доспехах, тоже на белом коне, с золотым копьем, полученным в награду от императора – Муселе отличился в этом походе. При въезде василевса в Золотые ворота эпарх с магистром поднесли ему златокованный венец, украшенный драгоценными камнями и дорогим жемчугом; Феофил принял его и повез, держа на правом плече. У ворот состоялся первый торжественный прием, димы пели славословия, народ подхватывал припевы. Улицы от Золотых ворот до Медных дверей Священного дворца были украшены яркими шелками и тканями, серебряными светильниками, живыми цветами; гирлянды из роз самых разнообразных оттенков были везде – на портиках, на домах, под ногами. Навстречу императору вышли мальчики – сыновья синклитиков, в венках из цветов, и тоже пропели славословия. У Милия синклитики, сойдя с коней, пошли впереди императора до Кладезя Святой Софии, где Феофил, спешившись, вошел в храм и помолился, после чего снова вышел на Августеон и пешком проследовал к Медным вратам дворца. Здесь устроили возвышение, где посередине был установлен с большой золотой крест, а по сторонам от него – золотой трон, украшенный драгоценными камнями, и великолепный дворцовый орган, называвшийся «Первейшим чудом». Под его звуки Феофил поднялся на помост и воссел на трон, а войско восклицало:
– Един свят!
Избранные от граждан Города поднесли императору золотые браслеты – по древнему римскому обычаю, как награду за победу, – Феофил принял их и надел на руки. Выслушав от граждан поздравления и благодарности, он и сам выступил с речью, вкратце рассказав о победе, одержанной над арабами, и о взятых трофеях и пленных, после чего все снова принесли ему множество славословий. Затем император сел на коня и, проследовав чрез портик Ахилла мимо бывших бань Зевксиппа, где теперь находились шелковые мастерские, въехал на большой Ипподром, а оттуда через проход под Кафизмой в крытый ипподром. Там он спешился и, наконец, вступил во дворец.
