Никитин набычился. Пока он думал, что ответить нахалу, в дверь постучали, и в кабинет заглянул Иванюк.
– Товарищ подполковник, надо бы заявочку подписать.
– Не сейчас, Тимур, я занят, – отрезал Никитин, бросив красноречивый взгляд на посетителя.
Иванюк, заметив Федорова, нахмурился – то ли узнал его, то ли что-то заподозрил. Но из кабинета вышел. Никитин кашлянул.
– Так что именно вам от меня нужно? Объяснения? Или чего? Я ничего не знаю об этих письмах и вообще об этой ситуации.
Федоров поколебался, но отступать было некуда.
– Дело в том, что незадолго до смерти мой друг Артем Гомонов так же получил такое письмо. А поскольку там говорится о содействии, то он обратился к вам. Ну, не к вам лично – к сотрудникам ОВД «Полехино». Он рассчитывал на помощь полиции. Ведь в этом письме ему прямо обещали содействие.
– И… о какой помощи идет речь?
– Артему казалось, что за ним следят, – после паузы сообщил предприниматель. – Он хотел узнать, кто они и что им нужно. Хотел попросить вас защитить его.
Никитин, как мент со стажем, ничем не выдавал своих эмоций. Бетонная стена, как она есть.
– Я ничего не слышал об этом.
– Ну так и что мне делать?
– Ничего.
Федоров поверить не мог услышанному. Но поверить пришлось. Его просто отшивали. Невесело хмыкнув своим мыслям, Федоров потянулся к письму, чтобы забрать его. Однако Никитин оказался проворнее – перехватив конверт, спрятал его в верхнем ящике стола, после чего уже другим, более миролюбивым и более убедительным, тоном продолжил:
– ВАМ ничего не делать. Потому что вы уже сделали все, что могли – вы пришли ко мне. И теперь я сам займусь этим вопросом. Если во вверенном мне подразделении возникают такие вот… хм, вещи, мой долг в этом разобраться. И я разберусь. Позвоню вам сразу, как только что-нибудь узнаю. Договорились?
7
Ближе к вечеру я встретился с молоденьким участковым, которого видел ранее на квартиру убиенного Абатова. Участковый меня узнал. Еще бы – на том выезде был его первый труп.
– А чем я могу вам помочь? Я думал, там самоубийство было…
– Многие так думали. Слушай, у Абатова был собутыльник. Олег Макаров.
Участковый кивнул:
– Я помню. Мы с теми двумя операми вместе с вдовой разговаривали.
– Очень хорошо. Я проверил – этот Макаров тоже на твоем участке обитает. Ты вообще знаешь его?
– Конечно. Он у меня на учете. За прошлый месяц два раза с ним профилактические беседы проводил.
– Да ты что, серьезно? Слушай, выручи тогда. Надо узнать, с кем этот Макаров сейчас пьянствует. Абатова-то подстрелили, но вряд ли Макаров теперь с бухлом завязал. Пробьешь? Только по-тихому, чтобы до самого Макарова слухи не дошли. Понимаешь?
Участковый очень не хотел навешивать на себя дополнительную работу. Но, так как он был новичок, отшивать коллег как следует еще не умел. Эта самая главная для мента наука приходит с опытом.
– Я могу попробовать, конечно, но… зачем?
– Потому что это мокруха. Потому что принцип бритвы Оккама говорит нам, что самая очевидная версия скорее всего будет правильной. Самая очевидная версия в том, что это Макаров подстрелил своего собутыльника. И если мы докопаемся до правды, то раскроем мокруху. А если мы сделаем это с твоей помощью, то в списке раскрывших будешь фигурировать и ты. На одном из первых мест. Только прикинь: первый же труп в карьере – и сразу ты помогаешь раскрыть мокруху. Круто? Круто. А таким прямая дорога в отделы покруче. Не вечно же тебе в участковых ходить.
В общем, запудрил я мозги парню по полной программе. Зато парень согласился поучаствовать. Это было главное. Как говорится, все для работы.
Когда я покинул опорный пункт, мне на сотовый позвонил Паяльник и запросил встречу. Я даже был рад, потому что как раз гадал, что делать. А раз уже вечер, можно было брать курс домой. Но после вчерашнего я не очень хотел туда возвращаться. По крайней мере, так рано.
С Паяльником мы пересеклись в подворотне неподалеку от его дома – между трубами теплотрассы и заброшенным детским садом.
– Есть один парнишка, – проинформировал Паяльник, как обычно, угощаясь моими сигаретами. – Шкет кликуха.
– Вот повезло-то с кликухой.
– У Шкета есть подружка. И эта подружка плотно сидит на траве. Травокурка знатная. Ни дня без накурки.
– Даже не знаю, радоваться за нее или что. Ну и?
– Короче. Эта баба на точке, где травокуры собираются – знаете заброшенную стройку около торгового центра? – она там сцену устроила. Как я понял, она у них несколько коробков в долг брала: говорила, что скоро им заплатит, и даже больше, чем надо, с процентами, потому что у Шкета скоро будут бабки. А сам-то Шкет – обычная гопота, чмо тупое, понимаете?
Я понимал. Это было любопытно. Часто именно такие истории и приводят к раскрытию преступления. Если вы увидите статистику, которую знаю я, то убедитесь, что это происходит намного чаще, чем кажется обывателю. И когда в газете вы читаете «преступника удалось вычислить благодаря комплексу оперативно-розыскных мероприятий» и прочую дежурную чушь, знайте – злодея сдал стукач. А злодей засыпался на подобной, ничего, с виду, не значащей истории.
– Продолжай, – подбодрил я Паяльника.
– Теперь эта подружка рыдает вся и орет, что Шкет ее кинул. Что он типа обещал ей бабки дать, чуть ли не с ней попилить, а теперь он тупо исчез. Телка переживает, что он замутил с какими-то крутыми что-то, а потому решил послать ее нахрен.
– Этот Шкет с Фроловым тусовался?
– Насчет тусоваться не знаю, но знакомы были неплохо. С одного района. Шкет живет в двух домах от Фролова, там же, на Юных Ленинцев.
Даже так. А вот это был верный индикатор того, что информация может оказаться очень и очень важной. Поэтому я, стараясь не выдавать нетерпения, спросил:
– Как зовут этого Шкета?
После свидания с Паяльником я все же отправился домой. По пути позвонил в управление и, о чудо, застал Горшкова. Его голос звенел – они с Клюкиным явно куда-то намылились – уж я их знаю. Но Горшков записал на бумажку имя Шкета и пообещал пробить сейчас же. А больше мне ничего не было нужно.
Горшков и Клюкин собирались не куда-нибудь, а на двойное свидание в кафе в центре города. Они прибыли туда раньше и остались ждать Наташу и ее подругу в фойе. Горшков, перетаптываясь с ноги на ногу, нахмурился, заметив неестественную Клюкину позу.
– Да не тяни ты шею, как гусь, е-мое. У тебя этот, остеохондроз, что ли?
– Сам ты хандроз. У тебя же в книжке написано что? Нужны расправленные плечи и все такое. Ну, я же типа альфа-самец.
Подумав, Горшков согласился. Тем более, что такой совет в книжке – самоучителе по соблазнению – действительно имелся.
