Попробовав предъявить Ремизову сепаратизм, они обломают себе зубы и только сделают его героем. За нарушение подписки о невыезде тоже предусмотрена ответственность, но и этот вопрос удастся спедалировать.
Сложность в другом: если увязать эту историю с «делом Кушнарева», вполне реально дать в руки Ремизова и тех, кто за ним стоит, хорошие козыри. Но в таком случае Елена Уварова должна быть не адвокатом, а креативным менеджером. Ведь доказать, что глава государства благословляет политические репрессии – как два года назад, так и сейчас, – может попытаться любой сумасшедший. Сдать эту тему, что ли, какому-нибудь сумасшедшему, пусть делает на этом имя и бабло?..
Лена почувствовала, что она сама начинает медленно сходить с ума.
Ведь действительно – только сумасшедший захочет серьезно разобраться: есть ли реальная связь между обвинением Евгения Кушнарева в сепаратизме и его внезапной гибелью на охоте.
Не сдержавшись, Лена набрала номер мобильного телефона Ремизова. Когда клиент ответил, она в трех словах описала ему ситуацию с его историей. Тот вдруг несказанно обрадовался, пообещал поговорить со своими партнерами и выработать стратегию дальнейших действий. Спасибо, до свидания.
Уже поздним вечером, когда Лена, завернувшись в плед, смотрела телевизор, Михаил Ремизов отозвался и сообщил ей приятную новость: если она изложит в течение завтрашнего дня на бумаге то, что сказала ему устно, бо́льшая часть работы будет считаться сделанной. И она получит обещанные деньги после того, как это прочитают в симферопольской прокуратуре. Если их это не убедит и они придумают другое дело, Ремизов и Лена продолжат сотрудничество уже за дополнительные деньги.
Уварова почему-то поверила клиенту. Из всего сказанного напрашивался вывод: деньги у нее в ближайшее время будут. А раз так, можно заняться делами, которые вряд ли принесут прибыль.
7
– Сашка, привет. Узнал? Лена Карпенко, которая Уварова.
– Бывшая Уварова. Привет, Ленчик.
– Уварова-то бывшая, а вот фамилия мужнина осталась. Я вижу, слухами земля полнится. Киев и в самом деле такой маленький город, как о нем говорят.
– Москва еще меньше, можешь мне поверить. Два дня как оттуда, по делам фирмы катались. Как твое ничего? Забыла совсем однокурсников…
– Закрутилась, завертелась. Слушай, Сань, меня, вообще-то, твоя фирма интересует.
– Купить хочешь? У тебя ж своя, вроде. Наслышан, наслышан, тут некоторые наши тобой гордятся. До своей практики пока не все доросли и дозрели.
– Может, и куплю когда-нибудь. Слушай, вы ведь с политиками в основном работаете, правда?
– В принципе наша контора ведет дела обеспеченных людей. Только среди банкиров и бизнесменов действительно стало очень много депутатов, а у них еще помощники есть, способные платить по нашим счетам. Так что где-то ты права. Ближе к делу. Случилось что?
Лена до сих пор не представляла себе, как повести нужный ей разговор.
– Давай встретимся. Пообедаем, например, или кофе попьем. Заодно и поговорим. Как, время есть?
– Ты сегодня хочешь?
– Желательно.
– Ладно. Подгребай… Так-так, что у нас со временем… Короче, подгребай в «Кофе Хаус», который возле планетария. Метро «Республиканский стадион», там рядышком, найдешь?
– Я знаю, где это. Во сколько, скажи хоть?
– Половина второго. А лучше – два. Нормально?
– Давай, до встречи.
Опаздывать – привилегия женщин.
Но Лена Уварова старалась по возможности никогда и никуда не опаздывать, не пользуясь своей гендерной привилегией в полной мере. Однокурсника Сашку Тенько, который очень быстро, практически сразу после окончания университета ввинтился в солидную адвокатскую фирму с серьезной репутацией на рынке юридических услуг, ей пришлось ждать пятнадцать минут. За это время она успела выпить чашку кофе и заказать себе травяной чай.
– Сорри, мэм! – выкрикнул Тенько, появившись откуда-то из-за ее спины. Он выглядел как менеджер среднего звена с картинки в глянцевом журнале. Или успешный молодой человек, рекламирующий бритвы и мобильные телефоны. Уваровой вдруг показалось, что на его фоне она почему-то выглядит несколько жалковато.
– У меня ведь тоже со временем напряг, – буркнула она.
– Слушай, мать, ты не карай строго, ты же адвокат! – зачастил Сашка. – Заказала уже? Кофе сделайте, и тортик у вас там был, типа суфле! – отдал он распоряжение подошедшей фирменной официантке. – У нас там, короче, переговоры важные, не мог ни слинять, ни позвонить. Хорошо, что тут рядом, недалеко. Слушай, мать, потрясно выглядишь! Отвечаю!
– Ладно, отец. – Лена налила себе из чайничка остывающего напитка. – Как я понимаю, времени у тебя в обрез.
– Для тебя – вагон, серьезно говорю. – Тенько прижал правую руку к сердцу. – Только поезд у этого вагончика может тронуться в любую минуту. Хуже будет, если вагон отцепят нафиг. Так что давай сразу к твоим баранам. Излагай.
Лена сделала глоток чаю.
– Ты лично кого-то из политиков наших знаешь?
– Многих знаю. Не то чтобы дружбанили, они народ с гонором. Но пара-тройка серьезных историй с ними была.
– Кому-то симпатизируешь?
– Ленчик, ну ты меня удивляешь! Как может адвокат симпатизировать клиенту? Тогда он сразу отказывается от дела, если он нормальный человек и грамотный юрист. Нам с тобой должно быть все равно – «оранжевые», «бело-голубые», «белокрасные», «зеленые» – их цвета меня абсолютно не колышут. Работаем со всеми, потому и стоим так капитально.
– О Кушнареве знаешь что-нибудь?
– Евгений Петрович? Он же зимой на охоте погиб. А вообще, я его лично не знал, но приходилось общаться и с друзьями, и с врагами. Что это ты вдруг интересуешься?
– Так, – односложно ответила Лена.
Она действительно не могла объяснить, почему ее так занимает «дело Кушнарева». Если Тенько нужен ответ, она готова что-нибудь придумать, но для этого потребуется время. Такая возможность появилась: Сашке принесли кофе с тортиком, и он тут же набросился на все это, будто не ел как минимум сутки. Когда половина куска была успешно съедена, Тенько, как ни в чем не бывало, проговорил:
– Ладно, не мое дело. Без причины интересоваться не станешь. Тем более что вокруг него сейчас уже ничего нет и быть не может, потому как нет человека. Спрашивай.
– Так просто?
– А на фига усложнять?
– И то правда. Скажи, он мешал кому-то… здесь?
– В Киеве? – уточнил Тенько. Лена кивнула, и он кивнул в ответ: – Конечно, мешал! Он на самом деле мужик был непростой и очень умный. В большой политике умных и слишком самостоятельных не любят, поверь мне.
– Таких нигде не любят, – сказала Уварова.
