Кстати, участие Марии Терезы в польском скандале могло быть вовсе не добровольным. Легко предположить, что кто-то из сторонников князя Чарторыского опознал в майорше Угрюмовой блистательную красавицу, чьими услугами он пользовался во время пребывания в Европе. Это открывало превосходные возможности для шантажа. И авантюристка, которая только-только успела вздохнуть с облегчением (ведь ее жизнь наконец-то стала налаживаться), оказалась перед выбором: либо рискнуть и принять участие в тщательно спланированной операции, либо быть опозоренной перед всем светом. Тогда история предстает совсем в ином свете: визит Угрюмовой к королю и разошедшиеся после него слухи должны были подготовить почву для скандала. Ведь в то, что Понятовский ни с того ни с сего решил положить конец вооруженному перемирию, поверить сложно. А в случае, если он стремился опередить соперника, не проверив полученную информацию, все выглядело абсолютно правдоподобно. А может быть, те политические силы, которые стояли за спиной Угрюмовой, рассчитывали как раз на то, что король поверит обвинению и арестует злоумышленников. Это дестабилизировало бы отношения с Россией. Но в любом случае в выигрыше оказалась бы партия патриотов и ее предводитель – князь Адам Чарторыский. Если эта версия верна, то весьма интересно: знал ли князь об интриге с самого начала? Или просто вовремя воспользовался обстоятельствами? Но, как бы там ни было, Мария Тереза сделала все, что от нее зависело. И осталась в человеческой памяти примером старой истины: незначительные события часто имеют грандиозные последствия. А слабая женщина может стать угрозой для целого государства.
МЕДОКС РОМАН МИХАЙЛОВИЧ
(род. в 1795 г. – ум. в 1859 г.)
Русский авантюрист. Под именем поручика лейб-гвардии конного полка и адъютанта министра полиции Соковнина пытался собрать ополчение из горцев для борьбы с французами. Когда обман был раскрыт, Медокса посадили в Петропавловскую крепость. В 1825 году его сослали рядовым в сибирские батальоны. За попытку фальсифицировать заговор против императора был осужден и заключен в Шлиссельбургскую крепость, откуда выпущен только в 1855 году.
Смутные времена, как, например, война или смена власти в государстве, выносят на поверхность общества мошенников и авантюристов разных мастей. Зачастую эти люди обладают даром убеждения и разносторонними талантами, которые в обыденной жизни раскрыть и применить не удавалось.
Именно таким человеком был Роман Медокс, чья жизненная история может послужить основой для авантюрного романа. О подобных историях говорят: невероятно, но факт. Достоверность событий подтверждают документы, хранящиеся в Центральном государственном военно-историческом архиве.
В декабре 1812 года в город Георгиевск, в то время центр Кавказской губернии, прибыл молодой человек приятной наружности в новеньком мундире офицера конной армии. Обратившись в Казенную палату и представившись поручиком Соковниным, личным адъютантом министра полиции генерала А. Д. Балашева, молодой офицер потребовал выдать ему 10 тыс. рублей ассигнациями и 2 тыс. рублей серебром «по случаю препорученного ему экстренного дела». В подтверждение своих полномочий он предъявил предписание министра финансов Д. А. Гурьева от 24 ноября того же года, в котором палате строго указывали немедленно по требованию поручика Соковнина отпустить «все нужные ему суммы денег, числа коих по экстренности сделанного ему поручения означить невозможно». Если же денег в казне окажется недостаточно, предлагалось выдать три четверти запрошенной суммы, а о недостаточных средствах срочно донести министру финансов с нарочным курьером.
Ко времени появления поручика в Казенной палате о нем был наслышан весь город. Блестящие манеры, светский лоск и несомненное знание своего дела очаровали даже вице-губернатора Врангеля, которому по приезде отрекомендовался Соковнин. Он приказал коменданту Георгиевска плац-майору Булгакову оказать молодому офицеру всяческое содействие в его сложной, но благородной миссии – формировании конного полка из горцев для отправки в действующую армию на войну с французами. Врангель и Булгаков представили гостя влиятельным людям города, и вскоре слух о блестящем молодом офицере из столицы разнесся по всему Георгиевску. Соковнин произвел впечатление даже на сурового армейского генерала С. А. Портнягина, командующего Кавказской линией. Бывалому вояке импонировала идея создания конного полка из горцев, хотя она была не нова. В разное время ее пытались осуществить главнокомандующий в Грузии князь Цицианов и главнокомандующий на Кавказской линии генерал-лейтенант Ржищев, но безуспешно. Теперь за ее воплощение взялся Соковнин, а Семен Андреевич Портнягин стал ему активно помогать. Он возил поручика по кордону, знакомил с обстановкой на пограничной линии и даже приказал издать прокламации к горским народам, агитируя их вступить в ополчение.
Для этих целей и нужны были деньги. Однако Казенная палата за неимением свободных средств удовлетворять требование Соковнина не спешила. Некоторые подозрения вызывала у чиновников и достоверность подписи министра финансов, но личное распоряжение вице-губернатора Врангеля об отпуске денег «без малейшего промедления» заставило казначеев изыскать необходимую сумму.
Полученные 10 тыс. рублей (огромная по тем временам сумма) пошли на выплаты тем горским князьям, которые изъявили желание воевать с Наполеоном. Благодаря личному влиянию генерала Портнягина к вступлению в ополчение удалось склонить многих знатных горцев. Первыми на место сбора явились князья Бековичи-Черкесские, Росламбек и Араслан-Гирей – потомок Чингисхана. По их примеру стали подтягиваться подвластные им удзени и дворяне. Видя успех дела, генерал Портнягин так растрогался и воодушевился, что внес свои собственные 500 рублей и торжественно вручил свою шашку одному из горцев. Тем более, что успех этот был просто ошеломительным. Не конная сотня, о которой раньше мечтали, собралась, готовая отправиться бить французов, а несколько тысяч всадников-горцев – хорошо обученных, экипированных, вооруженных, – словом, настоящая отборная конница.
Сегодня трудно судить, насколько могла бы она изменить расклад сил в войне с Наполеоном, но поддержку русской армии, несомненно, оказала бы весьма серьезную. Так, известный военный историк и историограф Василий Потто, упоминая об этой горской коннице в своей книге «Кавказская война», утверждает: «Есть основание думать, что появление их на европейском театре могло бы значительно повлиять на ход военных действий, и с другой стороны, внести много новых вопросов в область военной науки и кавалерийского дела. Быть может также, что это обстоятельство повело бы к сближению горцев с русскими и имело бы влияние на весь последующий ход и события Кавказской войны».
Но Европа так и не увидела грозных кавказских воинов. В то время как Соковнин и Портнягин объезжали Кавказскую линию, собирая горцев в поход, один из советников Казенной палаты Иван Хандаков, усомнившись в полномочиях молодого офицера, направил министру финансов донесение, в котором сообщалось о выдаче денег Соковнину и спрашивалось, «следует ли производить далее денежную выдачу поручику всякий раз, когда он того потребует и в каком объеме».
