Догадливый Сафар-бей поклонился.
– Казну гетмана тоже привезли, великий визирь, – сказал он тихо, но четко.
Кара-Мустафа удовлетворенно кивнул.
– Это хорошо! – И, внимательно присматриваясь, добавил: – Мне кажется, я уже видел вас обоих где-то… Или тебя одного, чорбаджи, – указал он на Арсена. – Вот только не припомню где…
– В Камениче, великий визирь, – поклонился Арсен. – Это было прошлым летом, у паши Галиля… Мы тогда привезли из Немирова известие о том, что гетман Ихмельниски послал своего родича, полковника Яненченко, в Ляхистан…
– А-а, припоминаю…
Кара-Мустафа слегка прикрыл глаза. Он действительно сразу вспомнил этих молодых чорбаджиев: разговор с ними и навел его на мысль сместить Юрия Хмельницкого и завладеть его богатством.
– Я рад видеть вас. – На лице великого визиря появилось подобие улыбки.
Чорбаджии снова поклонились. А Сафар-бей спросил:
– Что великий визирь прикажет сделать с гетманом и его казной? Может, сам желает посмотреть?
Кара-Мустафа встал, подошел к чорбаджиям.
– Как тебя звать?
– Сафар-бей, эфенди.
– А тебя? – повернулся к Арсену.
– Асен-ага.
– Я доволен вами, – похвалил Кара-Мустафа. – Хотели бы вы оба служить у меня? Такие толковые и смелые воины мне нужны! Вот ты, – он указал на Сафар-бея, – был бы моим чауш-агой, а ты, Асен-ага, – чаушем…
– Мы рады служить великому визирю, защитнику трона падишаха!
– Ладно. О вас позаботятся… Теперь пошли к обозу! – И Кара-Мустафа первым направился к выходу.
Шагая позади великого визиря, друзья молча переглянулись. Сафар-бей даже подмигнул: мол, все идет хорошо!
Миновав анфиладу комнат, где у каждой двери стояло по два молчаливых стража, спустились вниз, в приемную, и вышли во двор. За ними следовали капуджи-ага с телохранителями.
Великий визирь в своем белоснежном длинном одеянии шел плавно и легко, напоминая гордого лебедя, плывущего по спокойной поверхности пруда.
Вдруг сбоку, совсем рядом, послышался звон разбитого стекла и вслед за этим раздался отчаянно-болезненный девичий крик.
– А-а-а!..
Кара-Мустафа вздрогнул и остановился.
Остановились и сопровождавшие его чорбаджии.
Крик этот ударил Арсена в сердце, как стрела, – он узнал голос Златки.
Казак побледнел и повернулся в сторону башни, примыкающей ко дворцу. Из разбитого окна, прижавшись лицом к решетке, выглядывала Златка. Она вцепилась в толстые железные прутья и не замечала, как из порезанной руки тонкой струйкой стекала к локтю кровь.
– Кизляр-ага! Джалиль! Я прикажу вырвать тебе язык, паршивый шакал! – крикнул Кара-Мустафа. – Почему не следишь за девушкой? Что там делает Фатима, эта старая ведьма?
Из-за плеча Златки выглянуло перепуганное желтое лицо евнуха. Он пытался оторвать руки девушки от решетки. Рядом суетилась старуха. Но Златка держалась крепко, не обращая внимания на то, что кровь уже окрасила плечи и грудь.
– Мы сейчас все устроим, яснейший мой эфенди, – бормотал кизляр-ага. – Сейчас, сейчас поможем ей… Только бы она не сопротивлялась… О Аллах!
А Златка тем временем не сводила взгляда с Арсена и Ненко. В нем были мольба и просьба о спасении. Но ни одно слово, которое могло бы раскрыть перед великим визирем ее отношения с этими двумя молодыми чорбаджиями, не слетело с губ девушки. Самообладание, к счастью, не оставило Златку.
Наконец Джалилю и Фатиме удалось оторвать Златкины руки от решетки и оттащить девушку от окна. Из комнаты доносились причитания и оханья Фатимы.
Арсен весь дрожал от возбуждения. Но, стиснув зубы, сдерживал себя, понимая, что достаточно лишь неосторожного движения, чтобы вызвать подозрение великого визиря и погубить все. К тому же Сафар-бей сильно, как тисками, сжал его руку выше локтя, предупреждая о молчании.
Кара-Мустафа, углубленный в свои мысли, постоял у разбитого окна, а потом, как показалось Арсену, чуть заметно вздохнул и медленно пошел по дорожке, усыпанной перемытым морским песком. О происшедшем он не обмолвился ни словом.
6
На внешнем дворе великий визирь сразу же подошел к тому возу, где под охраной янычар сидел в тени Юрий Хмельницкий.
Вид у бывшего гетмана был жалкий. Похудевший, запыленный, в стоптанных в дальнем пути сапогах и в выцветшем на солнце жупане, он безучастно уставился неподвижным взглядом в землю, ничего не замечая вокруг.
Но стоило ему увидеть перед собой великого визиря, равнодушие и усталость его как рукой сняло. Глаза заблестели радостью, в них загорелись живые огоньки. Он быстро встал, кинулся к Кара-Мустафе, заговорил по-турецки:
– О мой наияснейший повелитель, я несказанно рад, что мой горестный, невольничий путь перекрестился с твоей светлой дорогой, и я смею надеяться на твою благосклонность и твое заступничество!
Кара-Мустафа брезгливо поморщился.
– Ну, что скажешь, Ихмельниски?
– Великий визирь, прошу помиловать меня и спасти из этого нестерпимого положения! Я ни в чем не повинен… Меня оболгали перед пашой Гилилем мои тайные враги… И паша Галиль, не разобравшись, приказал схватить меня и, как татя, отправить в Стамбул.
– Это султан приказал схватить тебя, Ихмельниски! – сурово произнес Кара-Мустафа. – Султан!
Юрий побледнел, нижняя челюсть с редкой черной щетиной отвисла.
– С-султан?! 3-за что? – пробормотал он запинаясь.
– За то, что ты хотел переметнуться на сторону Ляхистана, неверная собака!
– Я? Бог мне свидетель! И в мыслях не имел такого!
– Не ври, гяур! У меня достоверные сведения! К тому же мои лазутчики из Львова донесли, что полковника Яненченко, которого ты так неосмотрительно послал туда, коронный гетман Яблоновский приказал расстрелять за какое-то преступление. Вероятно, не поверил твоим лживым обещаниям. И правильно сделал.
Смертельный ужас обезобразил лицо Хмельницкого. Он позеленел. Серые пепельные губы дрожали, как у сильно перепуганного ребенка.
– Но в-все б-было н-не так! – взвизгнул он. – Яненченко сбежал от меня! Я бы сам застрелил его, как бешеную собаку!
– И потом, – не слушая гетмана, продолжал неумолимый Кара-Мустафа. – Ты, ничтожный, не оправдал надежд падишаха! Тебе вручили половину Украины, с тем чтобы ты собрал войско и завоевал другую половину, которой до сих пор владеет царь урусов. Но ты не только не сделал этого, не только не сумел собрать войска и перетянуть на свою сторону разбойников-запорожцев, но утратил и то, что доверил тебе падишах! От тебя, как от чумы, разбежались все твои подданные! Неужели ты думаешь, что блистательной Порте нужны такие правители в ее владениях?
