– Смотрите – ордынцы!
Все остановились как вкопанные. И правда, в долине на их пути показалось несколько всадников в лохматых овечьих шапках и таких же лохматых кожухах. За спинами у них виднелись луки и круглые кожаные щиты. Похоже, они были поражены неожиданной встречей сильнее казаков, тоже не знали, что делать – убегать или обороняться.
– Нас больше, братья, – сказал Палий, вытягивая из ножен саблю. – Кажись, подмоги им ждать неоткуда – кругом голая степь.
Казаки с холма просматривали все на несколько верст вокруг. Нигде никого!
Арсен и Роман сняли ружья.
– Не будем рисковать, – пояснил Арсен. – Двоих-троих уложим, а остальных возьмем в полон, привезем на Запорожье!
Вдруг один из всадников поднялся на стременах и замахал над головой шапкой.
– Эге-ге-ей, урус, не стреляй! – донесся его крик. – Моя не татарин! Моя калмык есть!.. Не стреляй!.. Моя друг есть!
Арсен опустил ружье. Вопросительно посмотрел на Палия.
– Как быть, батько Семен? Может, и вправду это калмыки? В прошлом году их князь с четырьмя тысячами всадников помогал нам под Чигирином. Они люто ненавидят крымчаков и к тому же сами – подданные московского царя!
– Чем докажешь, что вы калмыки, а не татары? – крикнул Палий.
Всадники залопотали по-своему. Потом неожиданно для казаков поснимали луки и бросили их в снег.
– Моя вас не трогай!.. Твоя нас не трогай! – долетел крик.
Казаки запрятали сабли в ножны, приблизились.
Молодые смуглые и черноглазые батыры настороженно смотрели из-под лохматых шапок, но страха не выказывали.
– Кто вы и как здесь оказались? – спросил Арсен.
– Наша возвращайся домой… В Черный степь возвращайся, – ответил коренастый скуластый калмык. По-видимому, он один немного понимал по-русски, остальные его товарищи бесстрастно рассматривали казаков. – Один батыр больной… Сильно больной… Очень сильно больной. Мало-мало не умирай… Не простой батыр… Княжич калмыцкий…
– Так, ясно, – кивнул Арсен. – Что же вас занесло в такую даль? Ведь до Черной степи во-он как далеко!
– Моя посольство провожай…
– Посольство? Какое посольство?
– Калмыцкий князь посылай посольство к турецкий султан…
Но тут вдруг быстро заговорил молоденький худой батыр. Очевидно, это и был больной калмыцкий княжич, так как его спутники сразу же поклонились ему, а толмач словно воды в рот набрал.
– Ну, так какое же посольство?
Калмык молчал, мрачно поглядывая по сторонам.
– Хлопцы, тут не все чисто, – произнес Палий. – Видать, толмач сболтнул лишнее и получил нагоняй за это… Придется выспрашивать иначе… Не думает ли Калмыцкая орда переметнуться к султану?
Он вытащил саблю. То же самое сделали и остальные казаки.
– Изменники, вы хотите перейти с ордой на сторону султана? Отвечай, батыр! Иначе и тебе, и твоему княжичу – смерть!
Палий не шутил. Его серые глаза сверкнули сталью, а в голосе зазвучали суровые нотки.
Толмач отрицательно замахал руками. Заговорил по-своему. Княжич, согнувшись и держась руками за живот, слушал своего спутника, а потом нетерпеливо топнул ногой и снова схватился за живот. На его лице появилось выражение острой боли.
– Прятай сабля, урус, – сказал, кланяясь, толмач. – Моя все говори… Наша не изменник. Наша хочет мало-мало лучший земля, лучший степь, больше вода… Черный степь – худой земля, мало-мало вода, совсем мало-мало дерево… Тут – красивый земля, много-много вода, а люди совсем нет… Калмык хочет тут пасти своя табун, своя отара, ставить тут своя юрта, ездить тут своя кибитка… Калмык хочет всех поселять тут!..
Казаки переглянулись.
– Ну, а дальше? – спросил Арсен. – Зачем вы ехали к султану?
– Крымский хан – враг для калмык… Хан рубить, убивать калмык… Наш князь посылай посольство, чтоб султан давай этот земля для калмык… Пустой земля… Ничей земля… Чтоб хан не нападал на калмык…
– Постой! – воскликнул Палий. – Ведь эта земля наша! И князь ваш должен знать об этом. Ведь он сам приходил в прошлом году под Чигирин помогать нам в войне против султана и хана!.. Да к тому же надо у царя разрешения спросить, а не слать посольство прямо к султану, черт его побери…
В глазах толмача вспыхнул испуг.
– Урус, моя – маленький человек… Не убивай, урус! Наша не успел бывать у султан…
– Не бойся, не тронем вас… Поезжайте себе, да только домой, как сказал нам!.. И передай своему князю, что царь узнает о его поступке – по головке не погладит!.. Когда лет пятьдесят тому назад ваша орда пришла из Сибири или из Китая, урусы разрешили вам поселиться по эту сторону Волги, с тем чтобы вы защищали рубежи Московской державы и не поддавались турецкому султану… Понял?
– Моя понимай, понимай, – закивал головой толмач и рукавом кожуха вытер взмокший лоб. – Моя передавай… Все передавай!.. Моя повертай домой…
– Вот и ладно… А теперь можете ехать!
6
Войдя в войсковую канцелярию, Семен Палий, Арсен Звенигора и Роман Воинов поклонились седоусому кошевому, а затем вытянулись, замерли перед ним. Сирко обнял каждого, внимательно осмотрел. От его зоркого взгляда не укрылись ни глубокая тоска, затаившаяся в померкших глазах Арсена, ни исхудавшие, обожженные морозными ветрами казацкие лица, ни сосредоточенная озабоченность во всем облике Палия.
– Вижу, приехали не с пустыми руками, – сказал он. – Новости привезли?.. И похоже, не только добрые?
– Ты угадал, батько, – грустно ответил Арсен.
– Ну-ну, не вешай голову! Давай-ка рассказывай.
Арсен тяжело вздохнул и коротко сообщил об исчезновении невесты и сестры.
Видно было, что это известие расстроило кошевого. Он закусил кончик седого уса и долго молчал. Потом поднял глаза.
– Так ты говоришь, они в Крыму? Где именно?
– Скорей всего, в Ак-Мечети… В ту ночь уезжал из Немирова ак-мечетский салтан Гази-бей. И трудно поверить, чтобы он вернулся домой с Украины с пустыми руками…
– Правда, трудно…
– Но клянусь всеми святыми, я доберусь до него и отомщу! – воскликнул Арсен, сжимая в бессильной ярости кулаки.
– Мы вместе отомстим! – добавил Роман.
– Погодите, хлопцы, погодите! – прервал их Сирко. – Об этом мы поговорим после… А сейчас садитесь, рассказывайте. Мне нужно знать все.
Казаки сели к столу. На звонок колокольчика молоденький джура внес большой деревянный жбан душистого пенистого меда, расставил расписанные узорами высокие глиняные кружки с ручками, наполнил их.
Палий толково рассказывал о поездке на Правобережье, о произволе Юрия Хмельницкого в Немирове и о его бесчеловечной жестокости, о немировском гарнизоне и намерениях турок летом начать новый поход на Украину, на этот раз на Киев, о приказе султана напасть на Левобережье, о встрече с калмыцкими послами к султану Магомету и о желании Калмыцкой орды перекочевать с Черных земель на Правобережье. Сирко слушал, не проронив ни слова. Только по тому, как у него блестели глаза, а правая рука то и дело охватывала подбородок и поправляла усы, можно было понять, что услышанное потрясло кошевого до глубины души. Палий живо рисовал страшные картины запустения, всенародного горя и нищеты, которые казаки видели во время своей поездки. А в конце сказал:
