– Нет, нет, – решительно возразил Палий, – через Перекоп мы не пробьемся! А если и пробьемся, то погубим половину людей… Кроме того, не забывайте, что кошевой ждет нас, ждет на подмогу. Он вынужден либо принять навязанный ханом бой здесь, в своем лагере, либо отступить за Сиваш. Но и тогда Мюрад-Гирей не отстанет от них, будет преследовать в ногайских степях. Чтобы спасти свое войско, кошевой должен будет бросить добычу, пленных, освобожденных невольников и стремительно бежать… Может случиться и худшее: наши не успеют перейти Сиваш, и хан принудит их начать бой… Если у хана даже не сорок, а тридцать тысяч воинов, то и это – большое преимущество над запорожцами… Мы обязаны помочь своим!..
– Тогда нужно придумать что-то такое, – покрутил растопыренной пятерней Спыхальский, – чтобы, прошу панство, оставить хана в дурнях!
– Правильно, пан Мартын, – живо откликнулся Семен Палий. – И, кажется, я придумал, как это сделать!
– Как?! – в один голос воскликнули друзья.
– Мы обманем хана. У нас много татарской одежды, знамен и бунчуков…
– Значит, мы переоденем весь отряд? Теперь я понимаю! – обрадовался Роман.
– В этом нет нужды. Достаточно переодеть три-четыре сотни и поставить их под ордынскими знаменами в голове отряда…
– А если хан не поверит и пришлет своих гонцов? – спросил Арсен.
Ясными серыми глазами Палий внимательно смотрел на товарищей, что-то соображая про себя.
– Нам нужно опередить хана и убедить его, что к нему на помощь идет перекопский бей.
– Тогда мне придется ехать к хану гонцом, – спокойно предложил Арсен.
– Что ты, брат! – возразил Роман. – Тебя сразу же схватят. Погибнешь напрасно!
– Да, одному ехать не годится, – поддержал Романа Палий. – Как бы Арсен ни переодевался, крымчака из него не выйдет… Но если он поедет с мурзой Измаилом…
– С мурзой Измаилом? – Друзья не поняли Палия. – Да разве он согласится?.. А если и согласится, то лишь для того, чтобы все рассказать хану.
– Ну, это мы еще посмотрим, – усмехнулся Палий и приказал трем сотням казаков переодеться в татарскую одежду.
Переодевание не заняло много времени, и вскоре все тронулись в путь. Впереди развевались татарские знамена и бунчуки. За спинами казаков, выдававших себя за крымчаков, торчали луки, а сбоку – колчаны со стрелами. Этот передовой отряд загораживал собой остальных казаков, ехавших позади.
Военную добычу, пленных и освобожденный ясырь оставили под охраной в неглубоком овраге.
Когда на горизонте завиднелись неясные очертания орды, Палий приказал остановиться. К нему подвели мурзу Измаила.
– Мурза, я вручаю сейчас тебе жизнь и смерть всех твоих родных и близких.
Пожилой кривоногий, но еще крепкий мурза, по-видимому, не совсем уразумел, чего от него хочет урусский атаман. Он часто-часто заморгал, потом поклонился низко:
– Я слушаю тебя, ага.
– Твоя судьба тоже зависит от тебя.
– Как мне понимать это, высокочтимый ага?
– Перед нами стоит с войском хан Мюрад-Гирей. Видишь?
– Вижу. Пусть бережет его Аллах!
– Ты поедешь к нему.
– Я? – У мурзы забегали глаза. – Что я там должен делать?
– Ты должен будешь сказать хану, что тебя прислал перекопский бей, который идет ему на помощь. Спросишь, куда ему становиться с войском, и немедленно возвратишься назад.
–О!
– С тобою поедет турецкий чорбаджия Баяр. – Палий кивнул в сторону Звенигоры, который вырядился янычаром и накручивал уже на голову чалму.
– Вай-вай-вай! – запричитал мурза Измаил.
– Я понимаю, мурза, у тебя велик соблазн – остаться у хана. Но весь твой род в наших руках… жены, дети, старые родители. Если с головы чорбаджии Баяра упадет хоть волосок…
– О Аллах! – Мурза позеленел, вяло улыбнулся. – А если я откажусь поехать к хану?
– Тогда мы тут же срубим тебе башку! Но семью это тоже не спасет.
– О я несчастный!
– Так ты поедешь, мурза?
– Как я могу отказаться?
– Вот и хорошо. Если все обойдется счастливо для нас, ты будешь свободен.
– А семья?
– Семья тоже. Обещаю тебе.
– Вай-вай, о великий Аллах! О несчастный я! – раскачивался из стороны в сторону мурза.
На него никто уже не обращал внимания. Палий обнял Звенигору, поцеловал.
– Трогай, Арсен!.. Прости, что посылаю тебя к черту в пекло, но сам видишь, иного выхода у нас нет!
6
Орда ждала приказа наступать. Мюрад-Гирей все еще колебался. В нем боролись два чувства: желание отомстить и страх. Жажда мести за разоренные улусы, за тысячи пленных, за позор, который он пережил во время бегства из Бахчисарая. Это чувство было в нем настолько сильно, что хан готов был немедленно бросить свои чамбулы на проклятого Урус-Шайтана, чтобы разбить его наголову. При этом он не думал, что Сирко и его воины, как и весь народ урусов, имеют гораздо больше оснований ненавидеть крымчаков и мстить им не за один, а за сотни кровавых набегов на Украину, вытоптанную ордынскими конями. Сам хищник, он руководствовался законом хищников – нападать на слабого и убегать от более сильного.
Но от необдуманного, опрометчивого нападения удерживал Мюрад-Гирея страх. Он боялся опытного казачьего вожака, боялся огнестрельного оружия запорожцев и особенно их артиллерии. Наконец, боялся испытывать судьбу вторично в течение одной недели: вдруг фортуна отвернется от него и сейчас? Что тогда?
Когда хану доложили, что прибыли гонцы от перекопского бея, у него точно гора с плеч свалилась.
– Слава Аллаху, как раз вовремя! – воскликнул он, не скрывая перед мурзой Измаилом и турецким агой, которые поклонились ему, своего удовлетворения. – Сколько всадников бей привел с собой?
– Пять тысяч, великий хан, – ответил мурза, радуясь уже тому, что разговор начал Мюрад-Гирей и приходится лишь отвечать на вопросы.
– Почему же он сам не прибыл ко мне?
Мурза не знал, что ответить, и только растерянно моргал.
– Великий хан, – вмешался в беседу Арсен, – бей не хочет неосторожным маневром нарушить строй ханского войска, готового к бою… Он ждет приказа – где ему стать?
– Это хорошо. Бей – опытный воин, – похвалил хан. – Передайте ему, чтобы присоединялся к моему чамбулу. Мы в центре нанесем Урус-Шайтану мощный удар, разобьем его лучшие курени, расколем его войско пополам… Но, кажется, бей и сам уже поворачивает сюда, – добавил Мюрад-Гирей, всматриваясь в отряд Палия.
– Нет, великий хан, он перестраивается, – возразил Арсен, опасаясь, что хан не отпустит их назад.
