В чьи руки попадет она?
Взгляды присутствующих были устремлены на нее. Каждый понимал, что не на войсковой раде, которая соберется в полдень, а здесь, на сходке, будет назван человек, которого потом рада выберет кошевым. Так издавна велось.
Но кто будет назван?
Покойный кошевой Сирко подал перед смертью свой голос за Семена Палия. Это знали все. И с любопытством поглядывали на широкоплечего красавца, который скромно примостился на лавке возле порога в окружении своих друзей – Арсена Звенигоры, Романа Воинова, Метелицы, Андрея Могилы, Самуся, Искры и Абазина.
За столом, оставив незанятым место кошевого, восседали Иван Стягайло и Иван Рог – самые влиятельные атаманы.
Кому же улыбнется фортуна?
Первым – по старшинству – встал и начал говорить войсковой судья, седоусый казак, давний сподвижник Сирко.
– Братья атаманы, славные рыцари запорожские, – произнес он глуховатым голосом, – сегодня мы собрались для того, чтобы гуртом подумать, кого на сечевой раде назовем кошевым атаманом… Ибо после смерти батьки нашего, славного вождя запорожского Ивана Сирко, войско наше осиротело, а братчики, как горемыки несчастные, не знают, к кому прильнуть, и на случай неожиданного нападения врага не имеют войсковой головы…
– Да, да, мы должны подумать, – закивали старые казаки. – Надо вручить булаву самому достойному!
– Перед смертью кошевой Иван Сирко, как это ведомо большинству из вас, завещал нам выбрать Семена Палия, запорожца недавнего, но прославившегося в походах и боях рыцаря…
Стягайло резко вскочил, тяжелой, как дубовый корень, рукой грохнул по столу.
– Братья, Семен Палий молод еще! – крикнул он. – Поглядите – у него в усах ни одного седого волоска! Так разве к лицу нам, старым и опытным казакам, подчиняться молодику, который к тому же и казакует на Запорожье без году неделя?..
– А разве дело в том, чтобы выбрать старейшего? – подал голос от порога Метелица. – Надо выбрать умнейшего, расторопнейшего и храбрейшего!
– Нашел умного! – подскочил Покотило. – Пускай показакует годков двадцать, тогда мы и оценим, какой у него ум… А пока пусть плетется в хвосте.
– Кого ты, Покотило, хотел бы назвать кошевым? – спросил войсковой судья.
– Ивана Стягайло… Старый заслуженный казак. Храбрый рыцарь. Куренной атаман…
– Ивана Рога! – выкрикнул кто-то из толпы. – Если и есть кто среди нас достойнейший, так это он!.. Сколько раз уже был кошевым, есаулом, наказным атаманом… Да и на Запорожье лет тридцать, если не больше!
– Сорок, – сказал Рог и высоко поднял бритую голову на длинной жилистой шее, обводя собравшихся пристальным взглядом черных глаз. – Все сорок…
– Ну вот видите, кого и выбирать-то, как не его!
Поднялся Самусь, краснолицый голубоглазый казачище.
– Братчики, думаю, мы должны выполнить наказ Сирко! – пробасил он. – Разве вы забыли, что он посоветовал нам избрать кошевым Семена Палия? Чего зря воду в ступе толочь?
– Нас и самих Бог не обделил разумом! – вспыхнул Стягайло. – Мертвому – вечная слава, а живым – о жизни думать! Сирко свое отатаманил…
– Стягайло! Стягайло! – послышались голоса.
– Ивана Рога! – загудели с другой стороны.
– Семена Палия! – закричали Арсен, Роман и Секач.
Шум поднялся такой, что войсковой судья зажал уши руками.
– Так, братья, мы к согласию никогда не придем, – покачал он головой. – Если из вас троих, – обратился он к претендентам на булаву кошевого, – двое добровольно не откажутся, то на сечевой раде бог знает что будет! И до сабель дойти может!
Встал Семен Палий.
– Атаманы, братчики, – сказал он. – Мы все любили и глубоко уважали Сирко, привыкли считаться с его мнением и безоговорочно выполнять приказания. Поэтому, сдается мне, последняя воля покойного кошевого многим из вас связывает сейчас руки… Чтобы этого не было, я отказываюсь от чести быть кошевым. Пусть им станет тот, кого захочет выбирать старшинская сходка и все сечевое товариство! Пришел я на Запорожье не для того, чтобы добывать себе какие-либо привилегии, не для того, чтобы стать куренным атаманом, есаулом или домогаться булавы кошевого, а чтобы защищать своей саблей отчизну от ее бесчисленных врагов! Это первейший и главный долг мой, как и каждого из нас, братчики!
Казаки одобрительно загудели. Палий слегка поклонился и сел.
Войсковой судья повернулся к Стягайло и Рогу.
– Может, который из вас тоже хочет сказать нечто подобное, атаманы?
Стягайло и Рог мрачно молчали.
– Тогда пусть вас рассудит товариство, – сказал судья. – Палите из пушек, бейте в литавры – собирайте войсковую раду! Как она решит, так и будет!
Кто-то побежал выполнять приказание войскового судьи. Старшины и бывалые казаки стали подниматься и выходить во двор. В канцелярии остались только члены коша – войсковой судья, войсковой писарь, войсковой обозный и есаулы.
4
Грохот крепостных пушек и тревожно-призывная дробь литавр всколыхнули все вокруг. Сечь зашумела, загомонила. Отовсюду к сечевому майдану спешили запорожцы, выстраивались по куреням, образуя вокруг дубового столба огромное живое кольцо. Несколько молодиков вынесли стол, застеленный белой скатертью, поставили его в узком проходе как раз напротив войсковой канцелярии. Во главе каждого куреня встали куренные старшины – куренной атаман и хорунжий. Кому не хватило места в кругу, тот взбирался на ближайшую крышу или на вал крепости.
Литавры, стоявшие на железных треногах в центре круга, возле столба, не унимались. Голый до пояса, смуглый, как цыган, довбиш изо всех сил колошматил по туго натянутой на огромный котел до блеска выделанной бычьей шкуре двумя крепкими деревянными колотушками, выбивая мелодию, означающую сбор на войсковую раду: ту-ту-тум, ту-ту-тум!
На этот раз запорожцы собирались особенно быстро. Все знали, что сегодня будут выбирать кошевого, и никто никуда из Сечи не отлучался.
Не было слышно обычных в таких случаях шуток, смеха, молодецких выходок. Над Сечью, казалось, незримой тенью витала душа любимого атамана запорожцев Ивана Сирко.
Войско замерло в ожидании.
И вот распахнулись двери войсковой канцелярии – и на майдан вышла сечевая старшина. Вместо покойного кошевого впереди шел булавничий, держа на вытянутых руках, покрытых небольшим, расшитым серебром ковриком, булаву. За ним есаулы торжественно несли малиновое знамя и бунчук – запорожские клейноды. Позади шли войсковой писарь, войсковой судья, войсковой обозный и старшины без должностей – те заслуженные казаки, которые в прошлом были членами коша.
Булавничий подошел к столу и бережно положил булаву. Есаулы с прапором и бунчуком остановились посреди круга. Войсковой писарь, который в одной руке держал серебряную чернильницу, а в другой – белое гусиное перо и свиток бумаги, войсковой судья с большой войсковой печатью и другие старшины прошли в круг, встали под бунчуком и поклонились товариству на все четыре стороны.
