От Нижних Раздор шли дороги к Крымскому хану, к Волге, к главному татарскому хану, в Золотую Орду и на Кубань.
В низовьях же Дона лежали и еще становища казачьи – Махин остров – на левом берегу Дона в 5-ти верстах от нынешней Ольгинской станицы, Монастырский и Смагин городки. Монастырский городок был тоже местом перекрестка дорог, и потому там собиралось немало казаков. Русские люди, приходя в низовья Дона, встречались там с остатками населявших когда-то донские степи народов. Это были те храбрецы, которые отстояли себе и жизнь, и свободу. Они говорили про себя по-татарски – сары-аз-ман, что значит: «мы – удалые головы», и пришельцы называли их и себя сары-азманами. Здесь, в низовьях Дона, жизнь была очень трудная, здесь русские пришельцы, смешиваясь с удальцами сары-азманами, вечно воюя, образовали казачьи поселки и получили название Низовых казаков. Все, кто селился к югу от Верхних Раздор, ниже Донца, были Низовые казаки. Те, кто селился доверху, севернее Раздор, получили название Верховых казаков. Первые городки казачьи были устроены Низовыми казаками. И Раздоры, и Монастырский и Махин городки были поставлены ими. Они прочно держались по Дону. Живя среди татар, воюя с черкесами на Кубани, перемешавшись и перероднившись с остатками древних народов, живших в степи, они стали сильно отличаться и видом своим от новых пришельцев. Черноволосые, стройные, подвижные и веселые, способные на всякое лихое, смелое дело, они были настоящими казаками.
Выше Раздор казаки стали селиться позднее. Здесь больше было чисто русских людей, и перемешивались и роднились здешние казаки с русскими же, бежавшими из Рязани. И опасности здесь было меньше, потому жили спокойнее. Верховые казаки были волосом русы, носили бороды и говорили чистым русским языком, не вставляя в свою речь татарских слов. Они построили первоначально городок Кагальник на р. Донце, а потом распространились по притокам Дона – рекам Хопру, Медведице и Донцу.
Так создались два вида казаков: Низовые и Верховые. И различие между ними можно подметить и теперь. Верховые казаки рассудительнее, менее быстры в решениях, домовитее, нежели казаки Низовые. В Низовых чувствуется родство с азиатскими народами и греками из древних Танаид. Старинное воинское племя их породило; и до сего дня они полны боевого задора, воинственны и молодцоваты.
Селясь в степи, устраивая городки, составляя свои казачьи становища, они образовали небольшие общества, или станицы. И станицы эти, по числу казаков, делились на разные приборы, были станицы большого и малого прибора. Эти станицы выбирали себе на год атамана. Выборы атамана, решение различных вопросов, сбор в поход, наконец, в трудные дни вечной войны с татарами, когда нужно было на что-нибудь решиться, казаки собирались на общее собрание, непременно в круг. Живя по-братски, донские казаки не иначе думали о своих делах, как думушку единую. Так и в песне казачьей поется:
Собирались казаки-други, люди вольные,
Собирались они, братцы, во единый круг,
Они думали думушку все единую.
Если была в казачьем городке какая-нибудь часовенка, то и круг собирался возле нее, а если ее не было, то на площадь, или, как тогда называли, на майдан, выносили образ Спаса или Николая Чудотворца и, поставив его на аналой, становились вокруг него.
На походе же, в поле, съезжались тоже в круг и, часто, не слезая с лошадей, становились лицом друг к другу. Так делали и во время морских набегов, когда лодки для совета собирались в круг. Все стояли лицом друг к другу, всякому было и видно, и слышно все, что делалось и говорилось в кругу, всякий мог свободно говорить и предлагать то, что полезно, всякий мог принять или не принять предложение, но раз что-либо постановил весь круг, то это уже было свято, это был закон. За измену было обычное наказание: в куль, да в воду!
Богатырский бой древних русских с дикими скифами на земле нынешнего Донского войска. С картины В.М. Васнецова
В казаки принимали всякого. Нужно было только одно непременное условие – вера в Христа. Какая – все равно. Этого не спрашивали. Старая или новая, русская или не русская. Казаки в свое товарищество принимали и смелых татар, и турок, и греков, даже немцы попадали в казаки и быстро принимали все казачьи обычаи и становились настоящими казаками.
– В Бога веруешь? – спрашивали станичники пришлого человека.
– Верую.
– А ну перекрестись!
И татарин, и турок-магометанин принимали веру казачью, веру в Истинного Бога, и сливались с Донцами. Казаки, требуя веры, понимали, что только вера в Бога, глубокая и искренняя, даст мужество новому казаку перенести тяжелую жизнь среди военных походов и вечной опасности. Отсюда и пошли по Дону фамилии: Грековых – от греков, Татариновых – от татар, Турченковых, Турчаниновых – от турок, Жидченковых, Жученковых – от жидов, Грузиновых – от грузин, Персияновых – от персов, Черкесовых – от черкес, Сербиновых, Себряковых – от сербов, Миллеров – от немцев, Калмыковых – от калмыков, Мещеряковых – от мещерских татар, Поляковых – от поляков, но все они стали настоящими казаками, и только прозвания их напоминают, кто первый из их рода пришел на Дон.
Свободно, но и тяжело жилось казакам. Боролись они за славу казачью и ее ставили выше всего. В этой борьбе они забывали о всех радостях земных. В эти поры сложилась среди Донцов и поговорка – «хоть жизнь собачья, так слава казачья». И гордились казаки этою славой. Все земли нашему казачьему житью завидуют, – говорили они.
А жизнь была, действительно, тяжелая. В городках казачьих первое время совсем не было женщин, и казаки были безбрачны. Потом начали появляться женатые, но они не пользовались почетом среди казаков. Да и было их мало – один на сто. Умирали казаки, гибли от ран в стычках с татарами, а на место их шли из Руси новые молодцы. Шли лихие конники, меткие стрелки, ловкие лодочники, шли угнетенные, шли обиженные, шли озлобленные – шли готовые казаки. Первым казакам в их вечной тревоге, жившим среди неприятельской страны, некогда было думать о детях, и если у кого от пленной татарки или турчанки рождался ребенок, его некому было холить и воспитывать, и часто он умирал.
Потом, когда построены были по Дону городки: Раздоры, Монастырский и Кагальник, казаки стали больше жениться. Но и женитьба была особенная. Священников было мало, церквей по Дону почти не было. Весь Дон тогдашний был – как бы стан военный. Поэтому казак брал себе жену и объявлял перед атаманом и казаками.
– Ты будь мне жена!
– А ты – мне муж, – говорила избранница казачья.
И они жили, как муж и жена.
Но если мужу надоедала семейная жизнь – он выводил свою жену в праздничный день на майдан и объявлял перед казаками:
– Кому люба, кому надобна!? Она мне гожа была, работяща и домовита. Бери, кому надобна!
