– Пара бутылок отличного тосканского вина уладят любую проблему, – ответил Макс.
– Хорошо. – Арианна чувствовала бы себя ужасно, если бы ее оплошность навредила репутации ресторана. – Я рада.
– Я тоже. Хотя, скажу вам по секрету, на этого парня надо время от времени опрокидывать салаты с рукколой, чтобы он стал скромнее.
Поставив бокал на стойку бара, Макс повернулся к Арианне лицом. Его глаза улыбались, в них появились голубые искорки. Арианна растянула губы в улыбке.
– Итак. – Макс снова взял бокал. – Вы никогда не работали официанткой.
– Нет. Как вы узнали?
Он выгнул бровь:
– Неужели вы всерьез думаете, что я бы не заметил вашу неопытность?
– Нет. – Конечно, ведь он постоянно за ней наблюдал. У нее покраснели щеки, она уставилась на свои ноги. – Я надеялась быстро научиться.
– И у вас получилось?
– Не очень.
– Неужели? – спросил он.
Она предпочитала гнев сарказму.
– Если вы знали, то почему наняли меня?
– Потому что я ужасно сентиментален, – ответил он. – Вы же оказались в трудной ситуации.
– Я этого не говорила.
– И не надо было. – Он хмуро посмотрел на остатки в бокале. – Я тоже надеялся, что вы легко вольетесь в рабочий ритм.
Но Арианна ничему не научилась и чувствовала себя идиоткой после неудачных попыток.
– Я не предполагала, что будет так сложно. – Клиенты делали заказы быстрым и небрежным тоном. – Я не привыкла к такому темпу.
– Проблема в том, что сейчас у нас самое оживленное время. И нам нужна расторопная официантка. У меня нет времени кого-то обучать.
– Я понимаю, – ответила Арианна, по-прежнему чувствуя себя обиженной. Несмотря на то что она в самом деле глупая и никчемная.
Казалось, последние недели она только и делает, что кого-нибудь подводит. Ее нижняя губа задрожала. Как ей удастся правильно воспитать своего ребенка?
– Я пойду за пальто. – Арианна встала и едва успела сделать шаг, как Макс схватил ее за руку.
– Стойте, – сказал он. – Не торопитесь.
Она не понимала, зачем ей оставаться в ресторане. Чтобы сложить больше салфеток?
– Ресторан скоро закроется, – произнес он. – Поужинайте, а потом я отвезу вас домой, и мы поговорим о вашей работе. Договорились?
Как она могла ему отказать, когда Макс смотрел на нее с таким беспокойством? Его добрый взгляд смягчил ее разочарование. Если ей придется вспоминать что-то хорошее о своем кратком пребывании в Нью-Йорке, она подумает о добрых, чувственных и красивых глазах Макса Брауна, которые сейчас пристально на нее смотрят.
Кроме того, глупо отказываться от первоклассного ужина. У нее засосало под ложечкой.
– Хорошо, – сказала она. – Я подожду.
– Отлично. – Он казался довольным. Хотя, может быть, она выдает желаемое за действительное. – Я попрошу Дарлин принести вам меню. – Эй, не вешайте нос! – Он обхватил пальцами ее подбородок, заставляя поднять голову. – У вас все получится. Вот увидите.
– Конечно, – прошептала она после того, как он ушел. – Поживем – увидим.
Оставив Арианну в баре, Макс удалился в свой кабинет. Ему вдруг захотелось с головой уйти в работу с документами и не думать о светлой коже и черных атласных платьях официанток.
Как он поступит? Офисное кресло скрипнуло под его весом. Арианна не может работать в ресторане; эта женщина – настоящая катастрофа. Хавьер десять минут разглагольствовал о ее неумелости и клялся жизнью своей матери, что больше не станет работать с «этой дурехой». Конечно, Хавьер слишком разошелся, но он один из лучших метрдотелей в городе. Макс не мог рисковать и ждать, когда он уволится.
И что Макс сделал? Он спасовал. Он подошел к бару, чтобы уволить Арианну, но не смог произнести ни слова, как только увидел ее проникновенные голубые глаза.
У его матери были карие глаза, под которыми частенько красовались фиолетовые синяки. Она тщетно пыталась замаскировать их косметикой. И как бы она ни старалась, ей не удавалось скрыть разбитые губы.
Не в первый раз Макс задавался вопросом: не убегает ли Арианна от такого же кошмара, от которого бежала его мать? Он нутром чуял, что нет. И потом, кажется, эту девушку вовсе никто не бил.
Его рассудок по-прежнему боролся с эмоциями через несколько часов, когда Дарий постучал в дверь его кабинета.
– Я хотел предупредить, что скоро уйдут последние клиенты.
– Спасибо. Я скоро выйду и закрою ресторан.
– Ладно. – Его друг продолжал стоять в дверях. – Это правда? – спросил он. – Неужели ты все-таки отпустил свою бедняжечку?
– Перестань так ее называть. – Макс ощетинился: Арианна не какая-нибудь шальная девица с улицы. – И кто тебе об этом сказал?
– Она сама. Когда Дарлин принесла ей бифштекс, она заявила, что ужинает в «Фокс-клубе» в последний раз.
– О-о. – Максу стало совестно. – Полагаю, она права.
– Так будет лучше.
– Я знаю. – Однако Максу было не по себе.
Зайдя в кабинет, бармен отодвинул медную лампу и уселся на край стола Макса.
– Слушай, парень, никто, кроме меня, не ценит того, что ты делаешь. Если ты все еще хочешь ей помочь, выпиши чек. Но если ты…
Макс прищурился:
– О чем ты?
– Ты говорил, что она горячая штучка.
– Я этого не говорил. Я сказал, что она будет отлично смотреться в униформе, и я оказался прав. – Дарий фыркнул, и Макс понял, что пытается скрыть очевидное.
Да, Арианна ему понравилась. Она отличается от женщин, которые попадались ему на пути. И не потому, что она дорого одета, хотя за счет этого она выделяется. В ней чувствовалась индивидуальность. Странное сочетание высокомерия и невинности. Она могла казаться ледяной и надменной, а через секунду становилась уязвимой и напуганной. Макс повидал немало женщин и читал их, как открытую книгу.
Но Арианна была для него загадкой. И поэтому она его интриговала.
И возбуждала. Никто, кроме нее, не выглядел настолько сексуально в униформе.
На губах Макса играла улыбка.
– О-о, брат, – сказал Дарий. – Просто признайся, что ты уже ее хочешь.
Макс не ответил. Повернувшись в кресле, он посмотрел в окно кабинета. Перед ним были аллея и аварийный выход из здания. У него за спиной, в зале ресторана, слышался только звук передвигаемых стульев. Внезапно послышалась тихая фортепианная музыка. Он не слышал эту мелодию прежде. Это было что-то похожее на рождественскую песенку.
– Когда ты включил радио? – спросил Макс. Он не был большим поклонником фортепианной музыки, но сейчас она ему понравилась.
