– Если я вовсю пользовался своей свободой и наслаждался женщинами, – продолжал он, – то только потому, что всегда знал, что этому придет конец. Я не планирую обманывать ее, Сорча. Тебе не придется лгать.
Она улыбнулась:
– Мое заявление об уходе по-прежнему остается в силе.
– Потому что ты думаешь, что она помешает тебе спокойно работать. – Цезарь покачал головой. – Если бы это был брак по любви – может быть, но наш брак – деловая сделка. Она знает, что главным для меня является работа. Это моя жизнь.
Это утверждение поразило ее. Сорча получала удовлетворение от работы, но оно многократно усиливалось оттого, что она помогала людям, которых любила. Ее жизнью была семья. «И Цезарь», – добавила она про себя.
– Мой отец женился из практических соображений, – призналась она, помолчав немного. Ее душа все еще страдала из-за того, что произошло после его смерти. Он не только подвел их финансово, но и заставил испытать унижение. – Ему требовались деньги, чтобы сохранить родовое поместье. Затем он влюбился в мою мать.
Цезарь был потрясен.
– Я не знал.
– Что я незаконнорожденная? Плод запретной любви? Я не рекламирую это. Я рассказала тебе об этом, чтобы ты понял: на той дороге, которую ты выбрал, есть много выбоин.
– Любовь? – Цезарь выпил шампанское, вытащил бутылку из ведерка со льдом и жестом предложил ей наполнить ее бокал. – Она не интересует моих родителей. Ты, должно быть, это заметила?
Это был самый доверительный разговор из всех, что они вели.
– Заметила. Но я не была уверена, что ты это видишь.
Он не дрогнул, однако в его глазах мелькнуло… Она не поняла, что именно.
– Семья. – По его лицу ничего нельзя было понять. – Наша семья основана на бизнес-интересах. Меня такое положение дел вполне устраивает, но иногда я спрашиваю себя: каково это – быть близкими друг другу?
– Это здорово! – воскликнула Сорча, ощутив неожиданное желание изменить его.
Иногда случалось, что она, урвав минутку в плотном расписании, поздравляла родственников с днем рождения. Пару раз Цезарь заставал ее за разговором с семьей, тогда как она должна была работать, а работали они допоздна. Сорча подарила своей сестре поездку в Париж в качестве подарка на окончание школы, когда они с Цезарем были там по делам. Он заплатил за их ужин, но отправился на свидание, даже не взглянув на ее сестру. Если она не ошиблась, он считал, что ее тесная связь с матерью и сестрами – раздражающий элемент, отвлекающий от работы.
– Кое-кому не помешало бы хорошенько подумать, выбирая партнера, – добавила Сорча, имея в виду роман своей матери с отцом.
– Тебе точно не помешало бы. Как там твой художник? – спросил Цезарь, удивив ее.
– Почему ты говоришь так? «Твой художник». Словно это шутка. Ты тоже встречался с художницей, – напомнила она.
– Я встречался еще и с брокерами. У тебя были всего одни серьезные отношения с тех пор, как я тебя знаю, и это самый непрактичный мужчина, которого ты могла найти.
– Он милый, – пожала плечами Сорча.
Разве что рассеянный. Она приняла его предложение приготовить ей ужин, потому что погрязла в жалости к самой себе из-за отсутствия личной жизни. Цезарь узнал об этом, поскольку позвонил ей в середине свидания. Ей пришлось объяснить, почему она не может подойти к компьютеру и отправить файл.
– Ты посылаешь деньги родным, Сорча. Не взваливай на свои плечи еще одного иждивенца ради того, чтобы чувствовать себя любимой.
– Я не любила его. И мы больше не встречаемся. Условия моей работы делают свидания невозможными.
– Хорошо. У меня сложилось впечатление, что он слишком чувствителен и, возможно, неуверен в постели. Тебе нужен мужчина, способный контролировать ситуацию, пока ты будешь расслабляться.
Она вспыхнула.
– Мы окончательно перешли на личные темы? Ты пьян?
– Ты сама начала это, – парировал Цезарь. – И я не пьян. Но у меня есть желание напиться в стельку. Ты испортила отлично начавшийся день. – Он допил шампанское, встал и направился к бару за ирландским виски.
– Хочешь правду, Цезарь? – Сорча поудобнее устроилась на диване, поджав ноги и положив руку на спинку.
– Возможно, нет, – пробормотал он, наливая виски.
– Ты… мне небезразличен. – Она решила рискнуть. – Я не хочу видеть, как ты будешь мучиться, приняв неправильное решение.
Цезарь посмотрел на нее:
– Ты говорила, что никогда не будешь ревновать. – В его тоне сквозило скорее самодовольство, нежели раздражение.
– Так и есть. Я просто не хочу видеть, как ты совершаешь ошибку. Поэтому ухожу.
– Хочешь правду, Сорча? – Цезарь вернулся с двумя бокалами и уселся на диван, глядя ей в лицо.
– Возможно, нет, – ответила она.
– Я всегда думал, что если ты уволишься раньше чем через пять лет, то только потому, что мы с тобой переспим. Я прикинул, сколько дней мечтал заняться с тобой любовью, и получил семьсот пятьдесят или около того.
Сорча чуть не выронила бокал.
– Ты пьян!
– Нет. Просто честен. Теперь будь честной ты. Ты не задавалась вопросом, каково нам будет вместе? На что это будет похоже?
Сорча была потрясена. Она обсуждает эту тему со своим боссом!
Они всегда придерживались строго профессиональных рамок. Время от времени Цезарь говорил, что она хорошо выглядит, пару раз он поддержал ее, взяв за локоть, когда они шли по обледеневшему тротуару. Даже когда она обняла его после того, как нашлась ее племянница, он отстранился. Учитывая его демонстративное безразличие к ее женскому обаянию, Сорча предположила, что сексуальное влечение испытывает только она.
– Значит, мы честны? – Наверное, она сильно опьянела, если готова продолжить. – Все твои женщины выглядят счастливыми. Конечно, я задаюсь вопросом: каково это – встречаться с тобой?
– Попытайся заставить меня почувствовать себя виноватым, – предложил Цезарь.
Он сидел совсем близко, источая восхитительный мужской запах, его колено было рядом с ее бедром. Таким Сорча видела его с множеством женщин: расслабленным, уверенным, внимательным. Казалось, она была единственной, о ком он думает в этот момент.
Может, он думает о сексе?
С ней.
В животе все сжалось от восторга. Сорча принялась накручивать локон на палец, инстинктивно флиртуя с ним.
Улыбка мелькнула на губах Цезаря. Он был слишком опытен и понял причину ее реакции.
Он поставил бокал на столик и, обхватив руками колени, вздохнул.
– Я постоянно твержу себе, что надо уложить Дайегу в постель, чтобы проверить, все ли у нас получится, но… – Он пожал плечами. – В конце концов, это не имеет значения. Мы все равно должны пожениться.
