Сорча хотела запротестовать и отвернуться, но ее тело не забыло его, и она невольно ответила на поцелуй. Ее рука поднялась, чтобы погладить щетину на его щеке, заставить его не спешить.
Цезарь зарычал, продолжая целовать ее. Его щетина слегка царапала ей кожу. Он заявлял свои права на Сорчу, как и в тот день, но к этому примешивалось что-то новое. Он крал, но одновременно отдавал, отстранялся, но затем снова впивался в ее губы. Он дразнил ее. Это возбуждало, воспламеняло кровь. Пальцы женщины зудели от желания прикоснуться к нему. Было что-то пугающее в том, что она готова броситься в его объятия, хотя вряд ли в таком состоянии могла заниматься любовью.
Однако это было восхитительно. Сорча не хотела, чтобы Цезарь останавливался. Наконец, несколько раз нежно прикусив ее влажные губы, он отодвинулся и заглянул ей в глаза. В его взгляде смешались раздражение и восторг. Он горел от желания. Они оба тяжело дышали.
– Серьезно, – спросил Цезарь, – как это было?
Сорча видела, как нетерпеливо он ждет ответа.
Она знала, что никогда не встретит мужчину, который доставит ей столько же удовольствия.
Нахлынули воспоминания: как Цезарь целовал ее тело, как довел ее до кульминации самыми интимными ласками, как она обхватила ногами его талию. Цезарь не спешил, он занимался с ней любовью медленно и нежно, пока она не стала молить о пощаде…
Цезарь провел пальцем по горячей щеке Сорчи. Он понял все по ее румянцу.
– Жаль, я не помню ничего. – Он протянул это с такой печалью, что ее румянец стал еще гуще.
Она задрожала от разочарования: самое важное событие в ее жизни забыто мужчиной, который подарил ей счастье.
Сорча сглотнула.
Цезарь обожал женщин, он умел доставлять им несказанное удовольствие. В тот день она удивлялась, что осталась жива. Он ушел до того, как она проснулась, хотя ей было необходимо услышать от него слова одобрения. Это было плохо.
А теперь стало еще хуже.
Сорча пыталась представить, как она сможет уравновесить рай и ад, если выйдет замуж за Цезаря. Ясно, что он ожидает, что она будет спать с ним. А если она не отвечает его требованиям? Иногда Сорча позволяла себе верить, что Дайега солгала, сказав, что Цезарь просил у нее прощения.
Но кто же она для него?
Что, если единственная причина, по которой он хочет ее сегодня, заключается в том, что он не помнит, какое наслаждение получил в первый раз?
– Я верну это отцу и скажу ему, что ты получила более выгодное предложение. – Он поднял с пола чек и положил его в карман.
– Цезарь, – попыталась остановить его Сорча.
Но как она посмотрит в глаза сыну, когда наступит время признаться, что у нее был шанс дать ему все, а она отказалась?
Что касается любви… Что ж, она уже давно смирилась с мыслью, что ее чувство не взаимно. Но, по крайней мере, она будет с Цезарем.
– Мама хочет увидеть Энрике, – сказала Сорча. – Я собираюсь поехать к ней, как только нас выпишут.
– Конечно. Мы можем пожениться в Ирландии. Ты заслуживаешь такого подарка.
Глава 5
Сорчу не удивило, что Цезарь проявил себя как собственник. После кражи своих разработок он тратил массу усилий на то, чтобы у него снова ничего не украли – ни в бизнесе, ни в жизни.
Цезарь слетал в Испанию, пока она лежала в больнице, попросив ее прислать несколько фотографий Энрике. Однако он практически не интересовался ни сыном, ни ДНК-тестом, подтверждающим его отцовство.
– Отправь результат моим родителям. Они захотят его увидеть, – небрежно бросил он, словно это была бюрократическая проволочка, которой нельзя избежать.
– Ты сам не хочешь взглянуть? – с вызовом поинтересовалась Сорча.
– Если бы я считал, что ты лжешь, я не стал бы на тебе жениться. Когда вас выписывают?
– Завтра.
В день выписки Цезарь по-рыцарски вез ее в кресле-каталке к выходу. Он подробно расспросил медсестру о здоровье Энрике и о расписании прививок.
Они приехали в ее скромную квартиру. Вещи были уже частично собраны.
Увидев коробки, Цезарь бросил на нее острый взгляд:
– Неудивительно, что у тебя начались преждевременные роды.
Сорча молча пожала плечами и позвонила своему арендодателю, чтобы сообщить об освобождении квартиры. Цезарь взял трубку и проинформировал его, что вещи будут отправлены в Испанию до того, как истечет срок аренды, и что они уезжают сегодня.
Сегодня? Сорча хотела поскорее увидеть свою мать, но еще сильнее она хотела спать.
Цезарь уложил ее чемодан, пока она сидела на кровати и кормила Энрике. Сорча уснула, когда они летели в его личном самолете в Корк. Знакомое кресло приветствовало ее, как старого друга. Бортпроводница знала, какой чай она любит, и принесла его, даже ничего не спросив.
Сорча расслабилась так, как ей не удавалось отдохнуть в квартире, которую она снимала. У нее появилось чувство, что она наконец-то дома.
«Потому что я лечу домой», – сказала она себе, когда проснулась. Ей показалось, что беременность была сном. Но рядом были Энрике и Цезарь. Малыш, к счастью, не осознавал, что отец бросает на него недоуменные взгляды.
Они поехали вдоль берега моря в деревню ее матери.
Цезарь, будучи мужчиной, который не только умел раздевать женщин, но и одевать их, захватил с собой модистку из известного парижского бутика. Подвенечное платье, которое она привезла, нуждалось лишь в небольшой подгонке, и женщина занялась этим в гостиной матери Сорчи.
Такое платье сама Сорча не выбрала бы, но оно было невероятно красивым. Фасон скрывал последствия беременности и родов, в то время как вырез демонстрировал ее единственное на данный момент достояние – грудь. На голову она должна была надеть диадему.
Она выглядела как кельтская богиня – прекрасная и могущественная.
Цезарь провел ночь в отеле, а Сорча осталась со своей семьей и поделилась с ними тем, что было у нее на сердце, включая сомнения насчет брака.
– Я не могу представить, чтобы тебя не полюбил мужчина, – сказала сестра, сжимая ее руку.
Сорча была тронута, но готовилась к тому, что Цезарь бросит ее у алтаря. Она была уверена, что вся деревня ждет этого затаив дыхание, однако оделась к свадьбе, как положено.
Церемония состоялась утром в церкви, куда ходила Сорча, когда была маленькой.
Увидев Цезаря, ждущего ее у алтаря, молодая женщина ощутила больше чем облегчение. Гордость. Радость. Лучи солнца, вливающиеся в витражные окна, окрашивали серый камень в разные цвета. Цезарь обеспечил всех женщин букетами, и воздух был напоен ароматом лилий и роз.
На Цезаре был деловой костюм, и он был выбрит. Он не любил бриться, а потому обычно ходил со щетиной. Щетина, надо признаться, ему шла, но без нее его лицо выглядело породистым, а чувственный рот был более заметен.
