– Но Черчилл – не Покхара, – предупредил Маргрейв.
– Это не страшно. Я ведь тоже изменилась. Я не ищу точного повторения того, что было там. Я ищу лишь свободы и красоты. Но я могу найти их везде, где есть ты, Уилл Маргрейв. Я хочу сказать, что, наверное, люблю тебя.
– «Наверное»? – Он тяжело сглотнул. – Или любишь?
– Люблю.
Если бы окна не были уже запотевшими, они бы обязательно запотели сейчас от того поцелуя, который подарил Китти Уилл: долгого, исследующего, исполненного радости.
Внезапно Китти показалось, что земля вздрогнула, но тут же она сообразила, что это вовсе не землетрясение. Уилл протер рукой стекло, и в образовавшемся прозрачном круге они увидели пару любопытных глаз-бусинок, окруженных белым мехом. Медведь еще раз толкнул лбом машину, и Маргрейв, выругавшись, завел двигатель.
Звука мотора оказалось достаточно для того, чтобы отпугнуть зверя, и тот побрел к своим товарищам, которые поднялись ему навстречу из ивняка.
Уилл повернулся к Китти:
– Наверное, он хотел, чтобы мы перестали растапливать здесь только-только схватившийся лед.
Ну уж нет! Они собирались внести прямо здесь и сейчас свою лепту в глобальное потепление горячими поцелуями.
– Вот так мы тут и живем, Китти: хищники, странные средства передвижения, кровожадные комары летом.
– А еще медведи, резвящиеся в заливе белухи и красивые цветы, растущие в тундре, если верить буклетам в аэропорту.
– Это все реклама. А на деле жизнь в таких затерянных городках подходит не каждому.
– Учитывая, что нас обоих, несомненно, уже успели внести в «черные списки» местного аэропорта, власти решили все за меня.
– Я не хочу, чтобы решение за тебя принимал кто-то другой, – серьезно ответил Уилл. – Это должен быть твой выбор, Китти. Ты должна хотеть остаться со мной по правильным причинам.
«Разве любовь не есть та самая единственно правильная причина?» – подумала она и спросила:
– Если бы я решила переехать в Австралию, что бы ты сделал?
– Поехал бы туда вместе с тобой, – не задумываясь ответил Уилл. – Ты этого хочешь?
Китти оглядела уходящую за горизонт заснеженную равнину, сулящую полную и безоговорочную свободу и множество интересных сюжетов.
– Думаю, Черчилл – такой же уединенный и сдержанный, какой и я порой бываю. Наверное, меня можно уговорить здесь остаться.
– Уговорить? Как?
Уилл, вместо того чтобы улыбнуться шутке, побледнел и замер в ожидании ответа.
Китти подалась к нему и прошептала:
– Довольно просто.
Она коснулась его рта сначала несколькими легкими поцелуями, а потом прижалась губами к его губам так, словно любовь этого мужчины была для нее тем же, чем спасательный круг для утопающего.
– Я всегда любила тебя, Уилл. Больше не смей прогонять меня от себя!
Он ответил страстным, обжигающим поцелуем.
– А ты не смей убегать!
Эпилог
– Доброе утро! – поприветствовали Китти проходящие мимо супруги Дин, пока она сбивала комья грязи со своих ботинок, чтобы войти в ресторан местного отеля. Сегодня они с Уиллом собирались тут поужинать.
Китти только что встретила большую съемочную группу из Норвегии и отправила их в сопровождении гида к устью реки. У нее оставался еще свободный часок до встречи с парнями, занимающимися туристическим маркетингом, – те собираются установить по всему району веб-камеры, чтобы снимать диких животных.
Китти не представляла себе, как мог Черчилл раньше существовать без тесных контактов со средствами массовой информации, но подозревала, что городской совет усердно молился в тот день, полтора года назад, чтобы такой помощник, как она, свалился с неба.
Китти была не уверена, сможет ли всегда выдерживать такой темп работы. Но пока у нее была возможность, она старалась выложиться по полной, чтобы отблагодарить город, который столько для нее сделал. К тому же эти обязанности помогали ей поддерживать контакты с внешним миром, что облегчало продажу снятых ею документальных фильмов.
Это была одна из величайших радостей ее нынешней жизни: собственное творчество, без чужой диктовки.
– Доброе утро, красавица, – услышала она еще от одной своей величайшей радости – Уилл поцеловал Китти и сел за столик рядом с ней. – Как там нынче наш медвежонок?
Она провела рукой по все более округляющемуся животу:
– Сегодня целый день вертится.
– Весь в мать.
– Этого малыша, когда он родится, я не разрешу тебе совать в карман, – предупредила Китти. – Старки, может, и терпит такое обращение, но только попробуй проделать такое с нашим ребенком!
– Шутишь? Кто же решится забрать детеныша у такой свирепой матери, как ты?
– Ну, как вы управились с медведем?
– Все прошло отлично. Мы его отвезли на мыс Марселы – там все чаще предпочитают выпускать медведей, повадившихся забредать в город. Ведь этот участок расположен прямо на границе охранной зоны, и там легко может сесть вертолет…
Подошел официант и налил им свежий кофе.
– Ну, что новенького в городе? – поинтересовался Уилл.
Он всегда задавал жене этот вопрос, и она всегда знала на него ответ.
– К нам приехала поп-дива, одна из крупнейших мировых звезд. Прибыла вместе со своей свитой и съемочной группой, чтобы снять, как она плавает вместе с белухами. Видел бы ты их аппаратуру.
Маргрейв и ухом не повел.
– Тебя это не волнует?
– Я рад, что это станет неплохим пиаром для белух. И еще мне очень не понравится, если эта поп-богиня вдруг решит остаться здесь навсегда. А до тех пор в Черчилле будет только одна богиня.
Потянувшись через стол, Уилл поцеловал жену.
Китти тоже поцеловала его, вложив в этот поцелуй всю страсть, восхищение и уважение, которые испытывала к своему любимому, и прошептала ему в губы:
– Верный ответ.
