– Угощайся кофе! – крикнул Уилл откуда-то из глубины дома, умудрившись произнести эти слова максимально недружелюбно.
– Хорошо, – отозвалась Китти, взглянув на большой кофейник, кипящий на старой плите. – Спасибо.
Когда Маргрейв вошел в комнату, гостья держала в застылых руках чашку с дымящимся кофе. Лицо Уилла все еще закрывал флисовый капюшон, отчего волнение Китти усилилось. Не говоря ни слова, хозяин дома прошел мимо нее в тамбур, снял куртку и повесил на крючок.
Кто-то, не знакомый с Маргрейвом, ожидал бы увидеть перед собой настоящего лесного отшельника, но мужчина, вернувшийся в комнату, выглядел едва ли старше тридцати – именно столько ему было тогда, в Непале, пять лет назад. Каштановые волосы, спутавшиеся под капюшоном и упавшие на лоб, закрывали брови, к тому же Уилл обзавелся короткой бородой, но при этом он выглядел так, словно сошел с билборда, рекламирующего мужской одеколон.
Китти негромко кашлянула, пытаясь привести в порядок мысли:
– Спасибо тебе за…
– Ты все еще ладишь с собаками?
Он наконец поднял взгляд, и у нее сбилось дыхание – как и в тот раз, когда она впервые увидела эти неземные глаза цвета морского льда. В груди разлилась застарелая боль. Китти не ожидала, что когда-нибудь снова заглянет в глаза Уилла.
Не дождавшись ответа, он разрушил волшебство момента, направившись к двери и широко ее открыв. В комнату ворвались три собаки. Прежде чем Китти успела от них увернуться, за ними вбежали еще три и тут же бросились к ней, облизывая ее и тычась в гостью мокрыми носами. Седьмой пес остался у дверей.
Уилл окликнул собак, чтобы их успокоить, но Китти в суматохе не запомнила их имена.
– Ты держишь их в доме? – удивилась она, когда натиск наконец ослабел.
Маргрейв ответил ледяным взглядом.
– А ты полагаешь, им следует находиться снаружи, на морозе, пока ты наслаждаешься комфортом?
Что ж, беседа не задалась с самого начала.
– Нет… Я… Просто в Непале ты держал их в вольерах.
Китти вздрогнула, когда кто-то из собак царапнул ее по руке когтями.
– Черчилл – не Непал, – проворчал Уилл и свистнул.
Шесть собак немедленно подбежали и уселись у его ног, радостно стуча по полу хвостами. Седьмого пса пришлось самому оттаскивать от гостьи. При этом рука Уилла случайно коснулась ее бедра – там, где заканчивался подол летней юбки.
Ноги Китти так замерзли, что она не почувствовала этого неожиданного прикосновения, но на ее воображение мороз не повлиял. Если уж на то пошло, здесь, в этом коттедже, наедине с Маргрейвом, оно работало в два раза сильнее, чем обычно.
– Ты замерзла, – вежливо заметил Уилл. – Оделась не по погоде.
Китти мгновенно вскипела от такой несправедливости:
– Вообще-то я идеально одета для погоды в Цюрихе, откуда вылетела, и в Лос-Анджелесе, куда направлялась и где уже должна была быть к этому моменту.
Две крохотные вертикальные морщинки залегли между его бровей.
– Тебе больше нечего надеть?
Китти плотнее запахнула одеяло, желая поскорее согреться у печки.
– Наш багаж выгрузят из самолета только завтра.
«Если он уцелел», – добавила она мысленно.
По ее телу пробежала дрожь. Ледяные глаза Уилла снова впились в гостью, словно иголки, затем он снял с себя свитер и протянул ей:
– Надень. Тепло моего тела быстрее тебя согреет. Оберни одеялом ноги, а я подыщу для тебя какие-нибудь носки. И оставайся возле печи.
Свитер пах именно тем одеколоном, который, как несколько минут назад представилось Китти, мог бы рекламировать Маргрейв. Воспользовавшись тем, что осталась в комнате одна, она вдохнула аромат Уилла и задержала дыхание. Ресницы дрогнули от боли, охватившей все ее существо.
Чувства к этому мужчине, которые, как казалось, умерли, вдруг снова вспыхнули. Китти уже начала было считать, что придумала себе воспоминания о нем. Но вот она чувствует запах Уилла наяву – теплый, пьянящий, именно такой, каким запомнился…
– Ребята в аэропорту, наверное, в страшной запарке, – проворчал Маргрейв, вернувшись в комнату.
Китти, уже надевшая свитер, сняла с себя одеяло, чтобы натянуть на ноги доходящие ей почти до колен носки. Благодаря им, а также свитеру Уилла, еще хранящему тепло его тела, и жару, исходящему от печки, она почти согрелась.
– Думаю, здесь такого раньше не видели. Наш лайнер размером больше, чем здание местного аэровокзала.
– Ну почему, тут и раньше такое случалось, учитывая, что у нас тут лучшая взлетная полоса на тысячи миль вокруг, – возразил Уилл, стараясь держаться от гостьи как можно дальше.
Еще немного – и они заговорят о погоде. Неловкость охватила обоих, словно разгоревшееся в печи пламя.
– Я благодарна тебе за то, что разрешил у тебя переночевать, – наконец произнесла Китти. – И за то, что не забыл меня.
Он вскинул взгляд:
– А ты думала, я поступлю иначе?
– Что ты меня забудешь или что откажешься мне помочь?
– И то, и другое.
– Я не была уверена, что ты согласишься.
– И оставлю тебя на съедение белым медведям? – проворчал Маргрейв.
Голос его в этот момент больше напоминал рычание одной из его собак, что расположились сейчас по углам комнаты.
Китти посмотрела в лицо Уилла. Казалось, он был сейчас мыслями далеко отсюда – так же далеко, как Непал от Канады. В коттедже стояла тишина – было слышно лишь, как потрескивают дрова в печи да широко зевает какая-то из собак. От этого еще больше потянуло в сон.
– Где мне можно помыться?..
Кажется, эти слова вернули Уилла из того далека, где он только что находился. Наверное, вспоминал Марселу.
Внезапно охватившее Китти сочувствие уменьшило ее ощущение неловкости.
– Вторая дверь справа, – сказал Маргрейв, отступая в сторону, чтобы дать пройти гостье. – Ванная вон там. Воды можешь лить сколько угодно – мне привозят ее в цистерне.
Вот ирония судьбы! А ведь этот затерянный край большую часть года практически утопает в воде.
Китти осторожно прошла мимо сонных собак, но, взявшись за дверную ручку, остановилась:
– Серьезно, Уилл, спасибо тебе. Мне не очень-то хотелось спать в комнате ожидания.
– По крайней мере, здесь тебе будет лучше, – пробормотал он, глядя ей в глаза.
Ни тебе «располагайся, чувствуй себя как дома», потому что Китти снова была для Маргрейва нежеланной гостьей, ни «приятно снова тебя видеть, Кит», потому что это явно не так.
А чего она ожидала? Что этот человек откроет ей объятия после их последнего разговора в Непале?
