В это время главный инженер парохода Джозеф Эриксен пытался координировать действия подсобных рабочих в трюме: для поддержания балластной системы «Истленда» нужно было постоянно пересыпать щебень из одного резервуара в другой. Сотни пассажиров, мирно прогуливающихся по ближайшей к берегу палубе, создавали солидный крен. Как Эриксен ни бился, пароход, казалось, был полон решимости прилечь на бок.
Прежде проблему удавалось решить гораздо раньше, чем она становилась серьезной, – просто перемещали щебень от борта к борту. Но Эриксен, не испытывая особого беспокойства за судьбу судна, не учел, что владельцы «Истленда» внесли в конструкцию судна некие коррективы, а последствия этого могли оказаться непредсказуемыми. На верхних палубах прибавилось веса – там установили дополнительные спасательные шлюпки. А чтобы выровнять пол на танцплощадке, на палубу вылили несколько десятков тонн бетона. В результате этих нововведений центр тяжести парохода значительно сместился.
Пока пассажиры толпились на палубе, инженер отчаянно пытался выровнять судно, отдавая команды из машинного отделения. Боясь, что пароход становится неуправляемым, Эриксен приказал механику контролировать контакт борта с пирсом. Наконец капризный «Истленд» удалось выровнять: резервуары со щебнем в трюме наполнились одинаково, и судно уже несколько минут не давало крена. Этих минут оказалось достаточно, чтобы убедить капитана Педерсена отдать швартовы. Носильщики загружали последние чемоданы и корзины, пока пассажиры стояли на ближайшей к берегу палубе и дружно махали провожающим. Трап убрали, и пароход плавно оттолкнули от пирса.
Как только двигатели заработали, «Истленд» вздрогнул. Пароход снова начал накреняться к левому борту. Пассажиры отпускали шуточки по поводу постепенно растущего наклона танцевальной дорожки, когда по палубе начали скользить стулья. Двигатели сразу заглушили, и стал слышен звон бьющихся в каютах бутылок с пивом. Пассажиры заволновались…
Оркестр между тем играл веселую мелодию регтайма, а крен увеличивался с каждой секундой. К левому борту устремились не только стулья, но и тяжелые деревянные буфеты, ящики с приготовленным для напитков льдом. Люди начали терять опору и, сами того не желая, скользили к краю палубы. Портовым рабочим на берегу был отдан приказ не убирать прижимные концы, пока судно не выровняется. Однако крен все усиливался: пассажиров на верхних палубах прижало к левому борту, а экскурсантов в каютах буквально пригвоздило к продольным переборкам. Испуганные люди хватали детей и устремлялись по внутренним трапам наверх. В проходах и коридорах началась давка. Слышались детские крики, женский визг, звон бьющейся посуды и грохот срывающихся с мест шкафов. Когда крен достиг 30°, началась настоящая паника.
Наконец-то замолк оркестр, и в наступившей тишине раздался крик: «Каждый сам за себя!» Послышался треск рвущихся канатов: прочные пеньковые швартовы натянулись как струны и вырвали из земли причальные тумбы.
В 7:28 «Восточная земля» начала тонуть.
За происходившим с берега наблюдал репортер Джек Вудфорд: «Огромный, как океанский лайнер, пароход заваливался на бок – со стороны это выглядело, как будто гигантский кит собирается прилечь вздремнуть. Я поверить не мог, что судно вот так просто может утонуть на глазах у всех – при спокойной воде, без всяких взрывов и пожаров. Я думал, что сошел с ума».
Пассажиры с главной палубы, как горох, посыпались в реку. С нижних палуб и из кают неслись крики и стоны – люди, придавленные мебелью и просто массой таких же, как они, гибнущих людей, просто не могли выбраться. Их захлестывала прибывающая с каждой секундой вода.
Провожающие на берегу всего несколько минут находились в оцепенении. Потом все работники порта, а также родственники и друзья тех, кто отправился в путь на «Истленде», начали бросать в воду все, что могло держаться на воде и за что можно было уцепиться. С берега спускали лодки и подбирали обессилевших людей. Буксирное судно, которое должно было вывести «Истленд» из реки на просторы озера Мичиган, кружило около парохода, давая возможность перепрыгнуть с палубы на палубу.
В машинном отделении, где пол и стены поменялись местами, инженер Эриксен отдал последнее распоряжение – дать во все котлы холодную воду, дабы не допустить взрыва, – и выбрался наружу через вентиляционную трубу и иллюминатор. Его подняли на спасательную шлюпку. А в грязной воде реки Чикаго беспомощно бились люди, они цеплялись друг за друга и вместе шли на дно. Некоторые сумели вовремя ухватиться за плававшие в воде скамейки, ящики, доски.
Одна из спасенных пассажирок позднее рассказывала в местной газете: «Когда мы садились на судно, нас позабавил легкий наклон танцевальной дорожки. А на палубе, на которой стояли сотни пассажиров, заметили, что наклон усилился. Кто-то закричал: “Все бежим к другому борту, там закреплены спасательные шлюпки!” Пол становился все более наклонным, и к бортам, прямо на столпившихся там людей, устремились стулья, столы, фортепиано и барная стойка – несколько человек, придавленные грузом, погибли сразу. Многих, кто не смог выбраться из завала, скрыла толща воды.
Я была одной из немногих, кому удалось спастись из водяной тюрьмы дансинга. Я отлично плаваю и хотела спасти маленькую девочку. Но какой-то мужчина закричал: “Леди! Спасите меня!” – и начал вырывать руку ребенка из моей ладони. Завязалась драка, в которой он победил, – ребенок просто выскользнул у меня из рук. Только пяти девушкам и юношам удалось выплыть из дансинга. К счастью, они нашли выступ, за который удалось уцепиться, за него схватилась и я. Мы полчаса кричали, просили о помощи. Ожидание стало невыносимым, когда нас, наконец, заметили и вытащили через иллюминатор».
«Истленд» в чикагском порту. 24 июля 1915 г.
Для спасения женщин и детей приходилось применять силу – гибнущие пассажиры в панике хватались за тех, к кому устремлялись спасатели, и не отпускали, рискуя обречь на смерть и себя, и других. «Истленду» потребовалось 6 мин., чтобы лечь на бок. Катера водной полиции и буксиры начали прибывать к месту крушения через 10 мин. К причалу примчались полицейские и пожарные машины. Но им оставалось только спасать тех, кто еще держался на воде. Пожарные пробовали разрезать корпус парохода, но, пока работала газовая горелка, крики изнутри становились все тише. В итоге из внутренних помещений удалось спасти всего несколько человек.
Настоящим героем стал Уильям Брайт – капитан парохода «Миссури». Увидев из окон своего дома, что «Истленд» опрокинулся на бок, он взял такси и примчался на причал, где произошла катастрофа. Брайт не смог пробиться сквозь собравшуюся на набережной толпу, поэтому поднялся на второй этаж дома, стоявшего напротив причала. Из окна он видел, что сотни покалеченных людей не могут взобраться на скользкий борт. Брайт высунулся из окна и крикнул полицейским: «Возьмите золу из топок трех буксиров и высыпьте ее на правый борт. И расстелите там одеяла из ближайшего магазина!» Банальные зола и одеяла спасли жизнь людям.
