А для Германии в то время необходимость вывода из строя новых русских линкоров на Черном море, представлявших там смертельную угрозу для «Гебена» и «Бреслау», была острейшей…
К тому же есть сведения, что летом 1917 г. русская агентура, работавшая в Германии, добыла и доставила в Морской штаб несколько небольших металлических трубочек. Они были направлены в лабораторию и оказались тончайше выделанными из латуни механическими взрывателями.
Пронести на «И. М.» подобную трубку и положить ее в незапиравшееся подбашенное отделение не составляло (как мы уже знаем из доклада комиссии по расследованию) особого труда.
Но вернемся к Верману. Выявленные по его делу документы ясно показывают – у Вермана концентрировалась в руках ценнейшая информация о возрастающей мощи русского военного флота на Черном море, передававшаяся Германии. Поэтому неудивительно, что после оккупации юга России немцами разведывательная деятельность Вермана была ими вознаграждена по достоинству. Из протокола его допроса: «В 1918 г. по представлению капитан-лейтенанта Клосса я был германским командованием за самоотверженную работу и шпионскую деятельность в пользу Германии награжден Железным крестом 2-й степени». Пережив интервенцию и Гражданскую войну, Верман осел в Николаеве. Там в 1923 г. на него выходит секретарь германского консульства в Одессе, уже известный нам господин Ган, предложивший Верману продолжить работу на фатерланд, на что тот сразу же согласился. И как показывают документы, быстро воссоздал обширную разведывательную сеть на юге Украины. Что касается взрыва на «И.М.», то организация его исполнения, несмотря на депортацию Вернера в этот период, скорее всего, осуществлена по его замыслу. Ведь не только в Николаеве, но и в Севастополе им была подготовлена сеть агентов.
В связи с этим возникает вопрос: не участвовали ли люди Вермана (да и он сам) в работах на «Марии» в начале октября 1916 г.? Ведь на ее борту тогда ежедневно находились работники судостроительных предприятий, среди которых вполне могли быть и они. Вот что об этом говорится в докладной от 14.10.1916 г. руководителя севастопольского жандармского управления начальнику штаба Черноморского флота (недавно выявленной исследователями). В ней приводятся сведения секретных агентов жандармерии на «И. М.»: «…Матросы говорят о том, что рабочие по проводке электричества, бывшие на корабле накануне взрыва до 10 ч. вечера, могли что-нибудь учинить и со злым умыслом, так как рабочие при входе на корабль совершенно не осматривались и работали также без досмотра. Особенно высказывается подозрение в этом отношении на инженера той фирмы, что на Нахимовском проспекте, в д. 355, якобы накануне взрыва уехавшего из Севастополя… А взрыв мог произойти от неправильного соединения электрических проводов, так как перед пожаром на корабле погасло электричество…» О том, что постройка новейших линкоров Черноморского флота тщательно «опекалась» агентами германской военной разведки из-за беспокойства немцев по поводу усиления военного потенциала России на Черном море, свидетельствуют и другие документы. В частности, сведения закордонного агента петроградского департамента полиции, действовавшего под псевдонимами Александров, Ленин, Шарль (его настоящее имя – Бенициан Долин). В период с 1914 по 1917 г. он, как и многие другие русские агенты политической полиции, был переориентирован на работу в области внешней разведки и в результате проведенных оперативных комбинаций вышел на контакт с немецкой военной разведкой. А вскоре от резидента в Берне получил предложение – организовать акцию по выводу из строя «Императрицы Марии». Он сообщил об ориентировке в петроградский департамент полиции и получил указание – принять предложение с некоторыми оговорками. А через некоторое время Долин узнал из газет о взрыве и гибели «И. М.». Отправленное им в связи с этим известием письмо в департамент полиции осталось без ответа…
Линкор «Императрица Мария» после постановки в док и откачки воды. 1919 г.
Следствие по делу арестованных в Николаеве немецких агентов завершилось в 1934 г. А вот Вермана «просто» выдворили за пределы СССР… (можно с большой долей достоверности предположить, что его обменяли на какую-либо нужную властям закордонную персону, что широко практиковалось и впоследствии).
Моряки, погибшие при взрыве и затоплении «И. М.», а также умершие от ожогов и ран в госпитале, были похоронены в Севастополе (в основном – на старом Михайловском кладбище). Вскоре в память о катастрофе и ее жертвах на бульваре Корабельной стороны города соорудили памятный знак – Георгиевский крест, сохранившийся во время Великой Отечественной войны и простоявший там до начала 1950-х гг. и потом снесенный. Лет десять назад на Северной стороне Севастополя – на Братском кладбище, неподалеку от основной братской могилы моряков, погибших 29 октября 1955 г. вместе с линкором «Новороссийск», появились бетонные сегменты, на которых написано, что там похоронены русские моряки с линкора «Императрица Мария».
Пламя над Бакарицей
1916 г.
8 ноября, в 13 ч., в Архангельском порту, Россия, прогремел страшный взрыв. Взлетел на воздух морской транспорт «Барон Дризен». На его борту находилось 1500 т тротила, мелинита и других взрывчатых веществ. Погибло 810 человек. Уничтожено 3 судна, 3 плавучих крана, разрушены береговые сооружения.
Утром жители Архангельска увидели, как на Двине, напротив городского собора, отдал якорь грузовой пароход под флагом «Северного акционерского пароходного общества». Его название – «Барон Дризен» – было хорошо знакомо архангелогородцам, так как он не один раз приходил на Двину за грузом леса. Это был уже не новый, но прочный «грузовик» вместимостью почти 5000 т, с 5 трюмами, двумя мачтами и паровой машиной тройного расширения мощностью в 1,5 тыс. сил, которая обеспечивала ему девятиузловой ход.
В этот раз «Барон Дризен» прибыл на рейд Архангельска прямым рейсом из Нью-Йорка с грузом особого назначения, из-за чего морские власти запретили ему швартоваться к городскому причалу. Простояв почти неделю на Двине, 23 октября «Барон Дризен» поднялся вверх по реке и стал у причала № 20 в Бакарице для разгрузки. На его борту было 37 700 т военного снаряжения, в том числе 1600 т взрывчатых веществ: 300 т тринитротолуола, 300 т бездымного пороха, почти 100 тыс. гранат и шрапнели, 26 тыс. детонаторов и других опасных грузов. Разгрузка парохода велась круглосуточно с полуторачасовым перерывом для отдыха грузчиков.
В полдень в порту наступил обеденный перерыв, и работы на борту «Барона Дризена» прекратились. Полсотни грузчиков, разгружавших пароход, отправились на берег перекусить и отдохнуть. Все четыре трюма судна оставались открытыми, и, если не считать таможенного чиновника и вахтенного матроса, на палубе парохода никого не было.
Порт Архангельска. Открытка начала XX в.
Стрелки часов городского собора Архангельска показывали без трех минут час пополудни, когда со стороны Бакарицы донесся неслыханный доселе на этих берегах взрыв, а через несколько секунд второй, такой же мощный. Над Бакарицей, с левого берега Двины, в серое осеннее небо взметнулся оранжевый язык огромного пламени, и над прибрежными лесами повис исполинский гриб черного дыма.
