Жену он нашел неподалеку от того места, где предположительно находился вход в кинозал. Лежала с проломленной головой…
Перед началом фильма многие заглядывали в зал, но, увидев столпотворение, уходили. Акоп А. с женой тоже попытался войти, но душно показалось. Спустились в каюту. Почувствовав, что судно содрогнулось, он побежал наверх и отпрянул: потоки крови, оторванные конечности, головы, вывороченные внутренности…
Двоих приятелей спасла бутылка водки. Следователь попросил объяснить, как это могло случиться: жены погибли, а они живы? А просто: жены тянули кино смотреть, а у них интерес был другой – выпить хотелось, остались. Теперь молятся на эту бутылку.
Капитан Клейменов выжил. По сведениям, Клейменова подобрали возле опоры моста, на дамбе. Он был в одних плавках и не помнил, как оказался здесь. Судя по всему, его выбросило с высоты 12 м. По его рассказу, он еще вытащил из реки погибающего человека и только потом потерял сознание. Это на одном допросе. На другом заявил, что сознания не терял.
На предприятиях Ульяновска были мобилизованы рабочие, собрались отряды студентов. Работали в больницах, на транспорте. Катастрофически не хватало гробов…
Перед следствием стояло много и задач и одна из них – отыскать на дне ходовую рубку с телами вахтенного штурмана и рулевого. Медэкспертиза должна найти ответ: почему «Суворов» двинулся в заведомо непроходимый пролет?
На рассвете 6 июня никто не представлял объема беды. Ни один из членов правительственной комиссии, ни один из следователей не смог бы назвать количество жертв.
Хирурги работали как в полевом госпитале. Непрерывно резали и штопали людей. Невероятная сложность в работе в том заключалась, что были только рваные раны. Безумно сложно было их промывать, обрабатывать. Мелкая угольная крошка и в особенности зерна, которыми раны присыпало, окрашенные кровью, делались невидимыми. «Гораздо легче было бы, если бы была просто грязь…» – говорили врачи.
Экипаж «Суворова» жил на борту. Шли допросы. Всех интересовала та повариха, которую поздравляли с днем рождения: как она отмечала праздник? При этом можно не сомневаться, что она станет отрицать какое бы то ни было застолье. Очень многие считали тогда, что другой причины, кроме как пьянство, толкнувшее огромный теплоход к прохождению моста с неслыханными нарушениями правил, – нет. Предполагали даже, что в роковые минуты теплоходом вообще никто не управлял.
Повреждения в хвостовом отсеке парохода
В 1983 г. эксперты пришли к мнению: четыре факта привели к катастрофе:
– халатность первого штурмана;
– халатность рулевого;
– отсутствие сигнальных огней на мосту, в темное время суток;
– на шестом пролете, через который такое судно пройти не могло, стояла будка путевого обходчика, напоминавшая своими очертаниями сигнальный щит, обозначавший судовой пролет. Такой сигнал есть в виде ромба для судов, идущих вниз по Волге, и прямоугольник для судов, по ней поднимающихся. Светлая будка могла восприниматься прямоугольником.
И еще. Капитаны судов неоднократно писали в управление Куйбышевской железной дороги о том, что в районе моста сложилась аварийная ситуация. Вина железнодорожников в аварии была тоже.
Следствие разыскало свидетелей, заходивших в рубку и видевших замечтавшегося рулевого и штурмана, углубившегося в чтение детектива. Митенков шел 18-й раз под этим мостом и, видимо, чувствовал себя слишком уверенно. Это погубило 176 человек. Тела этих двоих подняли со дна Волги. Алкоголя в крови не обнаружили.
Следствие пришло к выводу, что капитан Клейменов самоустранился от спасения пострадавших, телесных повреждений на нем не было обнаружено, и поскольку он не смог обеспечить дисциплину на судне, суд приговорил его к 10 годам лишения свободы.
В заключении капитан «Суворова» пробыл около шести лет, потом был освобожден по состоянию здоровья, а вскоре после этого умер.
Как подлодку «утопили» еще на берегу
1983 г.
24 июня у берегов Камчатки затонула атомная подводная лодка Тихоокеанского флота К-429.
Лодкой командовал капитан 1-го ранга Н. Суворов. Старшим на борту был начальник штаба дивизии, Герой Советского Союза, капитан 1-го ранга А. Гусев. На лодке находились 120 человек, в результате катастрофы погибли 16 членов экипажа.
Николай Михайлович Суворов был осужден Военным трибуналом Тихоокеанского флота к 10 годам лишения свободы. Три года провел в колонии-поселении в Новгородской области. Освобожден по амнистии в сентябре 1987 г. Умер 26 сентября 1998 г. в Санкт-Петербурге.
Мы публикуем историю трагического рейса К-429 и рассказ о судьбе Николая Суворова по документам, предоставленным его вдовой – Зинаидой Васильевной Суворовой.
Из пояснительной записки старпома И.В. Чехова:
«…экипаж готовился к отпуску, который был спланирован на июнь 1983 г. Однако за неделю до катастрофы командир дивизии Алкаев Н.Н. вызвал командира Суворова Н.М. и поставил задачу, в корне отличающуюся от годового плана, а именно: выйти в море на одни сутки для выполнения боевого упражнения с тем, чтобы закрыть план боевой подготовки экипажа и дивизии в целом.
Суворов крайне отрицательно отнесся к задаче, поставленной командиром дивизии. Мы приняли решение поочередно попытаться его убедить не изменять годовой план. Первым пошел я, разговор происходил в резкой форме со стороны командира дивизии, и он просто выгнал меня из кабинета. После этого к командиру дивизии пошли капитан 1-го ранга Суворов Н.М. и капитан 2-го ранга Пузик В.Т., результат разговора также был отрицательным».
Из записок Суворова Н.М.:
«Я доложил, что не могу выполнять данное задание. Приказами командования экипаж был разукомплектован – недокомплект составил 50 %. Мне был отдан приказ выйти в море, иначе через 30 мин. я буду исключен из рядов КПСС и отдан под суд военного трибунала. Я получил приказание: отпуск отменяется, экипажу готовиться в ближайшее время к выполнению торпедных стрельб».
Из письма Героя Советского Союза капитана 1-го ранга Гусева А.А. (в 1983 г. был начальником штаба):
«Я заявил о своем несогласии с выходом в море К-429 с экипажем Н.М. Суворова. Однако вечером того же дня узнал, что план подписан, то есть утвержден начальником штаба флотилии контр-адмиралом О.Е. Ерофеевым.
Я прибыл к Ерофееву и попробовал его убедить отменить решение, но получил ответ: “Ты что же, герой, струсил?”
После этого я написал официальный рапорт на имя начальника флотилии о неготовности ПЛ к выходу в море и поставил гриф “Секретно”. Один экземпляр отправил в штаб флотилии, второй закрыл в сейфе в своем кабинете… Я оказался среди спасенных членов экипажа К-429, и, когда после трехсуточного пребывания в барокамере спасательного судна был доставлен в дивизию, встретил меня капитан 1-го ранга Апкаев. Первым делом я ворвался в свой кабинет и обнаружил взломанный сейф. Он был пуст».
