На исторические похороны из Грузии приехали специальные плакальщицы. Говорили, что их было несколько тысяч – женщин, одетых во все черное. В погребальный день они должны были идти за траурной процессией и плакать навзрыд, как можно громче. Плач их должен был транслироваться по радио. По нему уже четыре дня передавали только трагические музыкальные произведения. Настроение у советских людей в эти дни было подавленным. У многих отмечались сердечные приступы, недомогания, истощения нервной системы. Рост смертности среди населения заметно увеличился, хотя его никто толком не фиксировал.
Все стремились попасть в Колонный зал Дома Союзов, чтобы хоть одним глазком посмотреть на человека, который уже при жизни стал небожителем. И если на Пушкинской улице и в близлежащих переулках еще удавалось поддерживать порядок, то в более отдаленных местах из-за многотысячного скопления людей образовывались давки. И вырваться на свободу из такого удушливого столпотворения было просто невозможно: всюду стояли войска и грузовики.
Оцепление не давало толпе разойтись. И только с одной стороны улицы были свободны, именно оттуда, откуда напирала толпа. Все хотели обязательно влиться в живую человеческую реку и попасть на Пушкинскую улицу. Никто не знал, как подойти. Вот и тыкались люди по разным улицам и выходили на военных.
Информации никакой не поступало, а слухи множились. Согласно им на Пушкинскую улицу можно было пройти со стороны Трубной площади. Вот туда и направился основной людской поток. Но не всем удалось добраться до нее. Многие умерли далеко на подступах.
Сколько было погибших? Сотни, тысячи? Скорее всего, мы об этом уже никогда не узнаем. По свидетельствам очевидцев, все раздавленные тела складывали на грузовики и вывозили за город, где всех закапывали в одну общую могилу. Но самое страшное заключалось в том, что среди раздавленных были такие, которые приходили в себя, просили помощи. Их можно было еще спасти. Но скорая медицинская помощь практически не работала – в те траурные дни по центральным улицам запрещалось ездить.
Вот что писал о тех днях в своей книге «Триумф трагедия» Дмитрий Волкогонов: «Усопший вождь остался верен себе: и мертвый он не мог допустить, чтобы жертвенник был пуст. Скопление народа было столь велико, что в нескольких местах на улицах Москвы возникали ужасные давки, унесшие немало человеческих жизней».
Давка была такой сильной, что людей просто вжимали в стены домов. Обрушивались заборы, ломались ворота, разбивались витрины магазинов. Люди забирались на железные фонарные столбы и, не удержавшись, падали оттуда, чтобы уже никогда не подняться. Некоторые поднимались над толпой и ползли по головам, как это делали во время Ходынской давки, некоторые в отчаянии, наоборот, пытались пролезть под грузовиками, но их туда не пускали, они в изнеможении валились на асфальт и не могли уже больше подняться. По ним топтались напиравшие сзади. Толпу качало волнами то в одну сторону, то в другую.
Ученый И.Б. Збарский, который долгие годы занимался вопросами бальзамирования тела Ленина, в своей книге воспоминаний «Под крышей Мавзолея» писал, что в день прощания со Сталиным его вместе с женой буквально засосала толпа и выдавила на Трубную площадь. Ему удалось вместе с женой выбраться еле живым. Он писал, что в этой давке гибли не только люди, но и лошади, на которых сидели милиционеры.
И после смерти Сталин продолжал убивать людей
Конечно, мы не располагаем сегодня точными сведениями о том, сколько погибло людей в безумном столпотворении. Об этом в то время запрещалось даже говорить. И только спустя несколько лет, уже в годы разоблачения культа личности, стали появляться свидетельства участников тех событий. Но никто всерьез не занимался изучением этого вопроса.
Вот что рассказывал об этом известный поэт Евгений Евтушенко, который позже снял фильм «Смерть Сталина»: «Ведь что тогда произошло? Комендатура города и Министерство государственной безопасности распорядились оградить Трубную площадь военными грузовиками, и со Сретенки, со спуска, хлынула человеческая Ниагара, люди были вынуждены давить друг друга, лезть через дома, квартиры, они гибли, были случаи, когда гибли дети. Это было похоже на то, когда толпа прет на футбол или бокс. Те, кто никогда не видел Сталина живым, хотели увидеть его хотя бы мертвым, но так и не увидели. Не увидел и я… Люди не плакали. Плакали, когда услышали сообщение о смерти вождя, на кухнях, на улицах. Здесь же все превратилось в борьбу за выживание, в борьбу за жизнь. Люди гибли, втиснутые в этот искусственный квадрат из грузовиков. Оцеплению кричали: “Уберите грузовики!” Я помню одного офицера, он плакал, и, плача, спасая детей, он говорил только: “Не могу, указаний нет…”»
Сколько погибло в той давке людей? Вряд ли мы об этом узнаем, ведь то время все делалось тайно, скрытно. После давки тела всех погибших закидывали на те же грузовики и увозили в неизвестном направлении. Было ли погибших больше, чем во время Ходынской катастрофы, сказать трудно. Но, скорее всего, их было гораздо больше полутора тысяч.
Хунвейбины берут власть
1965–1976 гг.
Это термин, обозначающий политические события с ноября 1965 по октябрь 1976 г. в истории КНР. Данный период характеризовался крайней политизацией всех областей жизни, обозначенной беспорядочными выступлениями студентов и рабочих на низших уровнях социальной лестницы и хаосом в партийном руководстве страны.
Решающее влияние на ее проведение оказал председатель КПК Мао Цзэдун для утверждения взглядов своей группировки в руководстве КПК (маоизма) в качестве государственной идеологии и в рамках борьбы со взглядами политической оппозиции. Объективным содержанием «культурной революции» было уничтожение традиционализма и создание конфликта поколений
[2].
После X пленума ЦК КПК 8-го созыва (1962) Мао начал пропагандировать и навязывать стране мысль об «обострении классовой борьбы», выдвинув положение «о продолжении революции при диктатуре пролетариата». В этой связи появился и тезис о том, что часть членов КПК стала на путь «ревизионизма». Борьба с «ревизионизмом» внутри страны начала неразрывно увязываться с борьбой против «международного ревизионизма», в это понятие включалась КПСС и ряд других партий.
Одновременно продолжалось раздувание культа личности Мао Цзэдуна. Именно он в обход партийного руководства страны развернул «культурную революцию» и руководил ею.
Историю «культурной революции» большинство китайских ученых делит на три этапа.
Первый этап продолжался с мая 1966 г. по апрель 1969 г. – это была наиболее активная и разрушительная фаза «культурной революции», закончившаяся созывом IX съезда КПК. За ним последовали обвинения против многих руководителей.
В мае 1966 г. на расширенном заседании Политбюро ЦК КПК было принято «Сообщение ЦК КПК от 16 мая», в котором излагались основные идеи Мао Цзэдуна о «культурной революции». На заседании был подвергнут резкой критике, а затем и снят со своих постов ряд высших руководителей партии, правительства и армии. Затем была создана Группа по делам «культурной революции» при ЦК КПК (далее ГКР) во главе с бывшим секретарем Мао Цзэдуна Чэнь Вода. Жена Мао Цзян Цин и секретарь Шанхайского горкома партии Чжан Чуньцяо стали его заместителями, а секретарь ЦК КПК Каи Шэн, курировавший органы госбезопасности, – советником группы. ГКР постепенно заменила собой Политбюро и Секретариат ЦК КПК и превратилась не без помощи Мао в «штаб культурной революции».
