Мужики поднялись быстро и без паники. Майка, штаны – и в дверь. Учебная, не учебная тревога, хрен ее разберет, дышать было уже трудно. Дым в темноте мобилизует, это уж точно. Вырвались в коридор. Из соседней каюты – открытое пламя… По коридору – и вверх на лестницу, на этаж выше, к ресторану. Потом еще этаж – и палуба…
Валера бежал последним. В какой-то момент ощутил, что дым уже полностью занял легкие, закашлялся, упал на пол.
Но это было уже наверху.
…У самого пола, сантиметров на двадцать – двадцать пять, был воздух. Это и спасло его. Втянув глоток, пополз к выходу. Глаза резало, грудь выворачивало от ядовитого запаха… И все за какие-то минуты… На берег сошли спокойно. Девчонки – впереди, потом ребята. По сходням на корме. То есть поначалу все было и спокойно, и непонятно. Потом, когда народ начал прыгать с борта на бетон причала и ломать ноги, уже появилась тревога.
Когда повалил дым и подъехали пожарные, народ стал собираться по группам. Начали бить иллюминаторы с этого борта, чтобы вытащить оттуда людей. А наш самый нижний ярус был на полтора метра ниже уровня причала, поэтому корабль надо было чуть отодвинуть.
Сотня человек уперлись руками в железную махину – и он чуть отошел в сторону…
Юра протискивался сквозь иллюминатор, багровея на глазах – осколки стекла оставили кровоточащие полосы. Одежду ему какую-то дали уже свои, на берегу. Дым валил, отблески мелькали, но сам пожар бушевал глубоко внутри, рядом с нашей каютой… Минут через сорок поняли, что нескольких человек нет. Кажется, из красноярской группы, из Мордовии, из Подмосковья… Но надеялись еще до утра. Валерку выворачивало от кашля. Кажется, через час его забрали в госпиталь. Николай здорово хромал – подвернул ногу, когда прыгал на причал. Васька закутался в какой-то «бухарский» халат.
Помню, дня через два, когда приходили за вещами, у входа на корабль спросили: «Вы из какой каюты?» Ответил. «Такой каюты больше нет». Странное чувство. Как будто теряешь кусочек жизни.
Светало, побрели в школу неподалеку через строй репортеров.
Через три часа в школу уже принесли газеты с нашими фотографиями. А кадры хроники, где мы Николая вели, показали по нашему ЦТ. Но это все было уже потом. А тогда, в предрассветные часы, упали на матрасы в школьном спортзале, ополоснув руки и лицо…
Утром у школы стояли столики с телефонами. Можно было подойти, назвать город, написать номер, и тут же соединяли.
Булочки, сок, бутерброды, салфетки. Уже не помню, кажется, к обеду подошли автобусы. Развезли по гостиницам. В душ – и спать. Проснулись уже к вечеру. Смесь полузабытья и галлюцинаций: неужели это было со мной?..
Питание, кажется, началось с ужина. После привычной российской кухни на «Приамурье» – устрицы, салатики из двух листочков, кофе и вода со льдом. В номере – кимоно, зеленый чай в термосе, спутниковый телефон. Японцы среагировали быстро. Нет, не пожарные, которые тушили пожар часов десять. А просто люди. Прочитав в газетах про эту трагедию, люди тут же начали собирать помощь. Одежда, обувь, какие-то сувениры, зонтики… По 50 долларов – всем туристам.
А дальше начинается самое веселое. Кто больше всех хватал (так и хочется сказать – «хапал…») гуманитарную помощь отзывчивых японских граждан?
Правильно, больше всех – именно те, кто особо ничего и не лишился.
Собственно, самое интересное – потом. «Спутник» валил на команду, команда оправдывалась, что подожгли сами туристы. У кого-то сгорело все, у кого-то вещи и покупки пострадали от воды и пены пожарных. А у кого-то все осталось. Именно эти товарищи и преуспели в приобретении халявы.
Порт города Осака, где произошло возгорание туристического корабля «Приамурье»
Через три дня, когда за нами пришел комфортабельный «Константин Черненко», японские фирмы привезли электронику – для возмещения потерь. Всем не хватило, и вот тогда уже японцы решили помочь – дали такси, на которых желающие поехали в Кобе за техникой.
Потом начали составлять списки – у кого что сгорело. Но главное – это прощание с погибшими в одном из храмов Осаки. Тяжелое впечатление. Цинковые гробы, непривычная для нас обстановка в храме… Да и вообще тяжело – ведь еще дня три назад мы с ними разговаривали…
Если бы не задраенные в наших каютах иллюминаторы, может, спасли бы еще людей и в тех каютах, что со стороны моря.
Но главный вопрос в другом: те, по чьей вине загорелся корабль, неужели не могли, убегая, хотя бы разбудить всех соседей рядом?! Можно сколько угодно говорить о том, что корабль старый (27 лет), о том, что материалы переборок и стен – горючий пластик, но правда остается горькой – подожгли-то сами. То ли от «бычка», то ли от кипятильника…
Правда, и спасались сами. И всех своих выручали потом – тоже сами. Почти всех. Но ведь действительно выручали, и если бы была такая техника, как у японских пожарных, то и потушили бы быстрее. У них ведь нет такого понятия – «аврал»… у них по-другому.
Впрочем, неизвестно еще, как бы это все сложилось, случись такое в море.
Неужели это такая наша судьба: чтобы проявить лучшие чувства и слаженность, нужны пожары?!
На обратном пути на «К. Черненко» Валерку привезли прямо из госпиталя к отплытию. Не захотел он оставаться один. Да и подлечили его нормально – мы потом передавали благодарность японскому госпиталю.
Владивосток встретил холодными ветрами и следователями, которые опрашивали всех часа четыре. Все это время корабль не подпускали к причалу. Вышли на берег уже к вечеру, на улице – градусов пять или шесть тепла. В рубашках, подаренных заботливыми японцами…
Катастрофа в проливе принца Уильяма
1989 г.
24 марта через 4 мин. после полуночи супертанкер «Эксон Вальдез» налетел на риф в проливе Принца Уильяма, что возле Аляски. В результате катастрофы в чистейшие прибрежные воды вылилось более 10 млн галлонов сырой нефти.
Самые жесткие законы в Америке в отношении охраны окружающей среды существуют в штате Аляска. Благодаря им сам штат и окружающие его воды Мирового океана долгое время считались одними из самых чистых на Земле. Пока не наступил тот роковой день…
О возможной катастрофе ученые начали предупреждать чуть ли не на следующий день после того, как на Аляске обнаружили нефть, а случилось это, кстати, не так давно, в 1968 г.
В короткие сроки был проложен небольшой нефтепровод от мест добычи до порта Вальдез, куда и подходили заливаться танкеры. В этом порту 23 марта к концу дня супертанкер, принадлежащий компании «Эксон», с соответствующим названием «Эксон Вальдез» принял в свои танки 1 млн 260 тыс. баррелей нефти. А незадолго до отправки капитан танкера Хэзлвуд, его третий помощник Грегори Казен и рулевой Роберт Каган посетили береговой кабачок и, вопреки всем правилам, приняли вовнутрь некоторое количество горячительных напитков…
