Последствия Чиликского землетрясения специально не исследовались. Сейсмическая комиссия Императорского Русского географического общества решила собрать полные сведения об этом землетрясений путем рассылки листов с вопросами, выработанными ранее И.В. Мушкетовым. Из 100 посланных опросных листов И.В. Мушкетову удалось собрать ответы на 60. Кроме того, в газете «Туркестанские ведомости» было опубликовано несколько заметок об этом землетрясении. По этим материалам удалось воссоздать картину распространения сотрясений на поверхности Земли.
На развалинах г. Верный. Выпуск газеты «Искры», 1911 г.
Землетрясение ощущалось на огромной территории. Площадь его составляла около 160 тыс. кв. км. Оно ощущалось в Каркаралинске, Омске, Павлодаре.
К моменту землетрясения границы города практически не изменились и сохранились прежними, как в 1887 г. В результате землетрясения было разрушено и повреждено около 3 тыс. построек в эпицентральной зоне. Особенно сильно пострадали поселения на северном и северо-восточном побережьях Иссык-Куля (Уйтал, Сазоновка и др.), а также в Джаркенте и Пржевальске, где наблюдалось много разрушенных и сильно поврежденных построек. В Верном, в котором все кирпичные дома были разрушены два года назад в результате Верненского землетрясения 1887 г., а строительство новых домов велось с учетом опыта двухлетней давности, землетрясение не принесло большого ущерба (сила землетрясений в Верном составила 7–8 баллов).
Число жертв, по данным И. Аристова и П. Зенкова, не превышает нескольких десятков, считая и людей, погибших в горах.
Повторные толчки продолжались до конца 1891 г. Всего до мая 1891 г. жители Верного ощутили около 150 подземных толчков, большинство из которых были последствиями Чиликского землетрясения.
Цунами с 11-этажный дом
1896 г.
15 июня 1896 г. в городе Санрикю на японском острове Хонсю было очень пасмурно. Но, несмотря ни на что, у жителей города и гостей было хорошее настроение, так как шла подготовка к японскому религиозному празднику.
Вечером перестал идти дождь. И вдруг произошло нечто ужасное: море отступило от берега, и где только что была вода, теперь лежали тысячи рыб. Затем со стороны берега послышался грохот, похожий на пушечные залпы. Прежде чем люди успели понять, что происходит, 30-метровая волна, мчавшаяся со скоростью 700 км/ч, обрушилась на берег. Многие пытались спастись на возвышенных участках местности, но было уже поздно. В живых осталось несколько старичков, которые покинули праздник, чтобы на одном из холмов сыграть в традиционную японскую игру го.
Цунами унесло жизни более 27 тыс. человек, более 9 тыс. пострадали. 10,6 тыс. домов волной смыло в море, 2,5 тыс. домов сильно пострадали.
Японская миниатюра, запечатлевшая цунами в Санрикю в 1896 г.
Трагедия Галвестона
1900 г.
В начале XX столетия в Соединенных Штатах метеорологии не уделяли слишком большого внимания. Между тем из года в год ураганы обрушивались на побережье Северной Америки, нанося подчас серьезный ущерб.
В течение первых восьми месяцев нового столетия происходили обычные сезонные изменения погоды. Вплоть до сентября не было ни одного урагана. Но сентябрю суждено было стать трагическим месяцем.
Уже в первый день этого месяца в восточной части Карибского моря обнаружился ураган незначительной силы. Известие о нем пришло с метеорологической станции в Гаване.
Единственным человеком в Галвестоне, понявшим значение штормового предупреждения, был двадцатидевятилетний Айзек Монро Клайн. Он был старшим синоптиком бюро погоды этого техасского городка. Клайн получил первую официальную депешу из Вашингтонского бюро погоды в 4 ч. дня во вторник 4 сентября. В ней просто указывалось, что в северном направлении со стороны Кубы движется тропический циклон.
Второй официальный метеорологический бюллетень поступил в контору Клайна в 11:20 в среду 5 сентября. В нем указывалось, что шторм приближается к Ки-Уэст (штат Флорида) и что суда должны укрыться в гавани.
В пятницу Клайн заметил, что давление стало заметно падать. Когда ветер посвежел, он поднялся на Леви-Билдинг, где располагалось бюро погоды, и поднял штормовые сигналы. Ранним утром в субботу Айзек Клайн убедился, что город находится на пути урагана.
Выйдя утром из дома, он заметил на улице около здания слой воды. Зная, что высота этой части города 1,5 м над уровнем моря, он понял: на город хлынула штормовая приливная волна высотой более 1,5 м. Клайн был уверен, что самая большая опасность грозит тем, кто живет в непосредственной близости от моря. Он сел в двуколку и направился на набережную, чтобы оповестить о приближающейся беде всех, кто еще не успел перебраться на более высокое место.
Погоняя лошадь, Клайн мчался вдоль берега; он останавливался возле групп зрителей и предупреждал их о близкой опасности. Он говорил им, что они должны уходить в возвышенные районы города.
Во время своей скачки в то субботнее утро Клайну пришлось испытать и удовлетворение и досаду. Некоторые, поняв, что опасность близка, в колясках и фургонах мчались к центру города. Другие же поднимали доброжелателя на смех и даже обвиняли его в том, что он хочет накликать на них беду.
Вернувшись в бюро погоды, он заметил, что столбик ртути в барометре опустился до 747 мм, а вода, судя по донесениям, поступавшим в бюро, поднималась со скоростью почти 40 см/ч.
В последний раз сняв показания с приборов и сделав нужные выводы, Клайн в самых решительных выражениях составил депешу своему вашингтонскому начальству и отправил ее на телеграф.
В депеше он сообщал, что на Галвестон надвигается жестокий ураган и что все федеральные ведомства и агентства штата должны быть готовы оказать максимальную помощь как можно раньше.
В наши дни такая депеша стала бы известной всей нации уже через несколько минут. Однако в 1900 г. средства связи были не столь эффективными. Сунув в карман жилета депешу, составленную братом, Джозеф Клайн, также работавший в бюро погоды, направился в контору компании «Вестерн Юнион». Он застал телеграфиста на месте, но депешу оператор передать не мог. Телеграфная линия, связывающая Галвестон с внешним миром, была где-то оборвана: не то вырвало столб, не то дерево упало на провода.
Джозеф думал о депеше, которую ему было поручено передать на телеграф. Мир должен узнать, что происходит здесь. Он посмотрел на клочок бумаги, который держал в руках, а потом на здание телефонной конторы, находившейся в другом конце улицы. Если телеграфные провода порваны, подумал он, то почти наверняка нет и телефонной связи. Но попытка – не пытка. Отворив дверь телефонной конторы, Джозеф вошел внутрь.
