Петр приказал разобрать мосты. 9 июля перед лагерем показались еще 30 тыс. татар. Держась за хвосты лошадей, они вплавь переправились через Прут, перестреляли и изрубили 200 саперов и солдат с лодками. Конунг Карл с отрядом драбантов разбил шатер на возвышенности и внимательно следил за началом важных событий. Он потирал руки: все шло согласно разработанному им плану!
18 июля разгорелось жаркое сражение, длившееся 2 часа. Со стороны русских было убито 160 солдат, 8 офицеров, 1 полковник и 246 человек было ранено. Дружными залпами было убито более 500 турок и крымчаков, и они были отброшены в степь.
Еще четыре дня шли ожесточенные бои.
Янычары и крымчаки на Пруте познали страшную силу регулярного русского войска, необыкновенно четкое исполнение команд на поле боя, быстрые, почти мгновенные перестроения, меткие, разящие наповал залпы. Взаимодействие с артиллерией было столь превосходным, что картечь в нужный момент в плотных рядах янычар делала обширные «просеки».
Однако на военном совете в шатре Петра генералы доложили, что боеприпасы иссякли. У артиллеристов пороху осталось на 1–2 выстрела, а у инфантерии на 3–4 залпа. И помощи ждать неоткуда. Несмотря на колоссальные потери, турецкая армия султана вместе с крымчаками по численности превосходила силы русских в 7 раз. Нависла угроза плена.
12 июля 1711 г. мирный трактат на Пруте был подписан.
Когда конунгу Карлу донесли, что русская армия под барабанный бой с развернутыми знаменами и всей артиллерией выходит из окружения, он сел на коня, переплыл реку, наметом проскакал через расположение русских, которые не признали в мокром и бледном всаднике шведского короля, и спешился у шатра великого визиря.
Через своего толмача Мехмед-паша невозмутимо объяснил конунгу главную суть: «Войну вел я, а не ты! Ты под Полтавой уже испытал гнев русских, мы их тоже знаем достаточно».
Карл в гневе возражал: «Но ведь еще одно усилие, и ты можешь стать великим, пленив русского царя!»
После долгой паузы великий визирь отвечал, не без юмора: «Кто же станет управлять Россией, если я пленю русского царя? Каждый монарх должен проживать в своем государстве».
По случаю замирения с Россией веселье в Стамбуле длилось 6 дней. Султан турецкий Ахмед III ко всем своим титулам прибавил еще один – «Гази» (победитель). Но Карл, возвратившийся в Бендеры, через своих людей так ловко оболгал Мехмед-пашу, что вскоре его, закованного «в железы», босого провели по улицам Стамбула и обезглавили…
Хорватия почти сплошь была обращена в мусульманство и стала врагом своих братьев-славян, поддавшись религиозному фанатизму.
Выстрел 30 ноября 1718 г.
В 1718 г., в октябре, Карл вторично отправился на завоевание Норвегии. Его войска подошли к стенам хорошо укрепленной крепости Фридрихсгалля, расположенного в устье реки Тистендаль, близ Датского пролива. Войску был дан приказ начать осаду.
Солдаты, цепеневшие от холода, едва могли рыть кирками мерзлую землю в траншеях. Вольтер писал: «30 ноября, в день св. Андрея, в 9 часов вечера, Карл отправился осматривать траншеи и, не найдя ожидаемого успеха в работах, казался очень недовольным.
Затем он остановился в углу, на изломе траншеи, и, упершись коленями на внутреннюю отлогость траншеи, облокотился на парапет, продолжая смотреть на работавших солдат, которые трудились при свете звезд.
Король высунулся из-за парапета почти до пояса, представляя собою, таким образом, цель…
Вдруг окружавшие Карла увидели, что король падает на парапет, испуская глубокий вздох. Они приблизились к нему, но он был уже мертв: картечь весом в пол фунта попала ему в правый висок».
Аутопсия была проведена вторично в 1917 г. Авторитетная комиссия, составленная из историков и криминалистов, в точности воспроизвела обстановку у стен Фридрихсгалля, смоделировав ситуацию. Были произведены опытные выстрелы по манекену, замерены углы, рассчитана баллистика. Результаты были тщательно обработаны и опубликованы в прессе и в Шведской энциклопедии. Однако сделать окончательный вывод так и не удалось.
Самое поразительное и неожиданное было то, что оружие, из которого был убит шведский король Карл, было целехонько и отыскалось в Эстляндской губернии в родовом имении Каульбарсов. Об этом в своих записках поведал молодой барон Николай Каульбарс еще в 1891 г.
Из бумаг семейного архива барона Н. Каульбарса следовало, что король был убит своим личным секретарем – французом Сигюром.
Далее Каульбарс пишет, что, после того как король был найден убитым в траншее, куда он часто ходил, чтобы наблюдать за ходом работ и за осажденной крепостью, Сигюр бесследно исчез. На его квартире был найден упомянутый штуцер, зачерненный одним только выстрелом.
Метод индукции и дедукции
Нельзя не заметить существенного противоречия в материалах по части любимого секретаря Карла – Сигюра. Вольтер, реконструируя события 30 ноября 1718-го, говорит, что в момент рокового выстрела ближе всех к Карлу были Сигюр и инженер Мегре. При этом у Сигюра в руках не было никакого карабина.
Каульбарс же подозревает, что убийцей короля стал Сигюр. Кто из них прав? Вольтер был блестящим следователем по особо важным делам, доказавшим это. Позднее при распутывании знаменитых преступлений, о чем говорила вся Франция: «Дела Каласа» и «Дела Сервенов», он был прекрасно осведомлен об упорных слухах о причастности Сигюра к убийству Карла. Поэтому он, узнав, что старик Сигюр еще жив и находится в своем имении на юге Франции, отложил работу над рукописью по истории Карла XII и поспешил к нему. Ему удалось дважды допросить старого Сигюра, прежде чем тот отправился в мир иной.
«Я не могу обойти молчанием одну клевету, – пишет Вольтер. – В то время в Германии распространился слух, что Сигюр убил короля шведского. Этот храбрый офицер был в отчаянии от подобной клеветы…
Я его видел незадолго до смерти и могу уверить, что он не только не убивал Карла, но сам тысячу раз дал бы убить себя за него. Если бы он был виновен в этом преступлении, – резонно замечает Вольтер, – то это, конечно, было бы с целью оказать услугу какому-нибудь государству, которое хорошо бы его вознаградило. Но он умер в бедности во Франции и нуждался в помощи друзей.
Если эти доводы неубедительны, то пусть сообразят, что картечь, которой был убит Карл XII, не могла бы войти в дуло пистолета и что Сигюр мог бы сделать этот гнусный выстрел только из пистолета, спрятанного под платьем…»
Экспертиза показала, что Каульбарс прав, утверждая, что, находясь в траншее, Карл XII, из-за большой дистанции, практически был неуязвим для ружейного огня со стен Фридрихсгалля, да еще в безлунную зимнюю ночь.
А вот для засады условия были прямо-таки идеальные. Карл допустил большую оплошность в боевой обстановке, несколько раз появляясь в одном и том же месте. Это невольно подавало мысль неприятелю вблизи траншеи поместить хорошо замаскированного снайпера со штуцером. Это было нетрудно сделать в ночи: прокрасться со стороны реки Тистендаль и залечь среди небольших елей.
