Самое любопытное, что не исключено влияние предсказаний чухонских волхвов на принятие решения о построении мавзолея В.И. Ульянова-Ленина в Москве на Красной площади и бальзамировании тела «вождя мирового пролетариата». Ведь Владимир Ильич вполне мог стать третьим «вождем-царем», рожденным на востоке и захороненным в Санкт-Петербурге, пусть даже и переименованном в Ленинград.
Известно, что вопросами национальной политики в СССР занимался лично товарищ Сталин, любовь которого к спецслужбам прекрасно знали все соратники. Постоянно учитывавший личные интересы в борьбе за безраздельную власть, «отец народов» согласился предоставить автономии народам Коми, Чувашии, Мордвы, Мари и Удмуртии. В то же время, внимательно изучив предоставленные чекистами материалы, вождь дал распоряжение немедленно разыскать и ликвидировать еще возможно оставшихся всех тайных и явных чухонских старцев. Приказание генсека выполнили быстро и четко, «для верности» ликвидировав и пару-тройку сотен подозреваемых. Так было окончательно покончено с волхвами.
По материалам В. Антонова
Завещание Петра I, или Протоколы парижских мудрецов?
Зимой 1812 г. Париж был взбудоражен книжной новинкой. 500-страничный памфлет, изданный большим тиражом был актуален, чтобы не сказать сенсационен. Речь в книге шла о разглашении тайных стратегических планов России, с которой Франция вела войну.
Тревожило французов само название памфлета: «О возрастании русского могущества с самого начала его до XIX столетия». Автор книги, некий г-н Лезюр, в самом ее начале сообщал, что в его распоряжение попал некий секретный российский документ. Более того – документ подписан ни много ни мало Петром Великим.
Созданный г-ном Лезюром образ врага в виде алчной и кровожадной России призван был убедить французскую общественность в том, что наполеоновская армия вершит правое дело, спасая Европу от агрессивных врагов. Для самой же армии книга Лезюра была чем-то вроде допинга.
Пик интереса к памфлету Лезюра между тем во Франции быстро прошел, а после изгнания Наполеона из России о книге практически забыли. Новый скандал, связанный с петровским завещанием, разразился через четверть (без малого) века, когда в 1836 г., опять-таки, в Париже на прилавках магазинов появилась книга Фридриха Гальярде «Записки кавалера де Бона». Это были беллетризованные мемуары известного авантюриста, французского дипломата и разведчика, состоявшего с 1755 по 1760 г. при французском посольстве в Петербурге. Искусством конспирации де Бон владел настолько умело, что 48 лет его считали мужчиной, а 38 – женщиной. В период царствования императрицы Елизаветы Петровны де Еон играл роль тайного дипломатического агента Людовика при русском дворе и одновременно шпиона, приставленного к французскому посланнику.
Петр Первый на смертном одре. Картина И.Н. Никитина
Еальярде впервые и опубликовал текст того самого завещания Петра I, которое пересказал в своей книге Лезюр. Документ этот, как утверждал Еальярде, раздобыл в свое время кавалер де Еон. Гальярде писал: «В 1757 г. кавалер де Еон привез (в Париж) драгоценный документ, открытый им благодаря его безграничной дружбе (с императрицей) и бесконтрольным изысканиям в самых секретных царских архивах». Документ этот, о котором с тех пор заговорил весь свет, существование которого было известно, но которого никто не мог достать или списать, был тайно вручен де Боном, вместе со специально написанным им сочинением о России, министру иностранных дел аббату Берни и королю Людовику XV.
Завещание стало тиражироваться, на него ссылались, его цитировали историки и публицисты того времени.
Первым, кто поставил под сомнение подлинность завещания, был исследователь Берхгольц, который считал, что автором текста был – ни много ни мало – сам Наполеон Бонапарт. Свою гипотезу Берхгольц пытался доказать текстологическим анализом завещания и работ (в том числе речей) Наполеона. Берхгольц писал: «И тут и там те же общие мысли, те же заключения, а в местах, где биографы цитируют собственные слова императора, те же образы, те же выражения, которые можно найти и в речах Наполеона и в документах, диктованных им». Но веских аргументов у Берхгольца все же не нашлось.
В 1877 г. в журнале «Древняя и новая Россия» вышла статья известного историка С. Шубинского, название которой говорит само за себя: «Мнимое завещание Петра I». Убедительно и ярко Шубинский доказал, что в Европе с подачи Бильярде была растиражирована сфабрикованная де Боном фальшивка.
Дело в том, объясняет Шубинский, что де Еон мечтал о месте посланника Франции в России, но его работа, в частности доклады, производили на короля вялое впечатление. Нужен был подвиг! Нужны были политический скандал, сенсация!
И вот уже бравый кавалер (в то время он ходил еще в мужском одеянии), человек образованный и рисковый, фальсифицирует документ, искусно стилизованный под петровское завещание, который, как кажется де Бону, всколыхнет Версальский дворец.
Но королевские министры лишь многозначительно переглядывались и скептически пожимали плечами. Номер не прошел. Документ, на который де Еон возлагал такие надежды, ложится в недра архива министерства иностранных дел. На свет божий его извлек в 1812 г. уже упомянутый г-н Лезюр, получивший заказ от Наполеона, – который его приблизил к себе, – создать общественное мнение во Франции в пользу войны с Россией. Лезюр подстраховался – в своей книге он опирается на текст, который действительно существовал (хотя Лезюр, безусловно, понимал, что имеет дело с фальшивкой). Ответственность Лезюра снижалась – в конце концов не он смастерил искусную подделку.
Именно работа С. Шубинского положила конец спорам об авторстве мнимого завещания Петра I.
По материалам А. Казакова
Княжна Тараканова: авантюристка или..?
В октябре 1772 г. в Париже объявилась молодая очаровательная женщина – та самая, которая позже стала называть себя Таракановой. У нее было и другое имя – Али Эмети, княжна Владомирская. Она остановилась в роскошной гостинице на острове Сен-Луи и жила на широкую ногу, о чем вскоре узнал весь Париж. Ее окружали толпы прислуги. Рядом всегда находились барон Эмбс, которого она выдавала за своего родственника, и барон де Шенк, управляющий ее имения.
Как же выглядела таинственная княжна? Вот как ее описывает граф Валишевский: «Она юна, прекрасна и удивительно грациозна. У нее пепельные волосы, как у Елизаветы, цвет глаз постоянно меняется – они то синие, то иссиня-черные, что придает ее лицу некую загадочность и мечтательность, и, глядя на нее, кажется, будто и сама она вся соткана из грез. У нее благородные манеры – похоже, она получила прекрасное воспитание. Она выдает себя за черкешенку – точнее, так называют ее многие, – племянницу знатного, богатого перса…»
Но вот неожиданность! Королевские жандармы заключили под стражу так называемого барона Эмбса! Оказалось, что он вовсе не барон и не родственник княжны, а обыкновенный фламандский простолюдин и ее любовник. Арестовали же его за то, что он отказался платить в срок по векселям. Правда, вскоре его выпустили – под залог. И дружная компания – княжна, Эмбс и Шенк – спешно отбыла в Германию…
