Тем не менее «белых» пятен в истории литературы с каждым годом становится меньше. Не так давно была наконец раскрыта тайна смерти Александра Блока. По официальной версии, великий русский поэт скончался в августе 1921 г. от нервного напряжения, цинги и голода. Власти предприняли все, чтобы спасти народного любимца и отправить его на лечение за рубеж, но выездные документы немного опоздали.
Александр Блок в 1919 г.
Народная молва породила совсем другую версию, которая стала наиболее распространенной в период перестройки. Согласно ей, Блок умер от… сифилиса. Известно, что мастера литературы, искусства навещали петербургские бордели, а их в конце XIX в. было около 150. Блока будто бы лечили препаратами ртути, в результате чего произошло заражение всего организма, и поэт скончался в невероятных мучениях.
11 июня, за два месяца до смерти поэта, Луначарский писал Ленину: «Александр Блок, в течение всех этих четырех лет державшийся вполне лояльно к Советской власти и написавший ряд сочинений, учтенных за границей, как явно симпатизирующих Октябрьской революции, в настоящее время заболел нервным расстройством. По мнению врачей и друзей, единственной возможностью поправить его является временный отпуск в Финляндию». Ленин попросил В.Р. Менжинского, в то время члена Президиума ВЧК, составить отзыв на письмо. Ответ Менжинского был категоричен: «По-моему, выпускать его не стоит, а устроить Блоку хорошие условия где-нибудь в санатории».
Возникает вопрос, если бы Блока вовремя отпустили за границу, можно ли было за два или три месяца спасти его от гибели? Недавно петербургский врач Людмила Андреевна Батурина сделала сенсационный вывод об истинной причине смерти русского поэта. Оказалось, что Блок страдал септическим эндокардитом (инфекционное поражение сердечной мышцы). Болезнь достигла последней стадии, и спасти его было невозможно. Следовательно, о сифилисе и сумасшествии в последние дни Александра Александровича не может быть и речи. Умер поэт в полном сознании.
Подготовлено А. Монастырской по материалам статьи М. Бекетова «Воспоминания об Александре Блоке» («Вестник архива президента Российской Федерации», 1995, № 2)
Исчезнувшая казна Азиатской дивизии
Вот уже более 70 лет не поддается разгадке тайна пропавшей казны Азиатской дивизии, одного из легендарных кладов времен Гражданской войны. Молва утверждает, что эти несметные сокровища зарыты где-то в монгольской степи.
Начало этой истории относится к лету 1917 г., когда генерал-майор Роман Федорович Унгерн фон Штернберг отбыл из Петрограда в Забайкалье в качестве эмиссара Керенского, чтобы укрепить среди казаков доверие к Временному правительству Обратно барон не вернулся.
В начале зимы 1920 г. конная Азиатская дивизия, сформированная им из казаков, монголов и бурятов, вторглась в оккупированную китайцами Внешнюю Монголию. Пока растянувшаяся на многие километры армия барона – конница, пехота, артиллерия, обозы – медленно продвигалась по безводной желтой степи, сам он во главе передового отряда вышел к монгольской столице Урге.
Он верил, что с взятием Урги начнется осуществление его грандиозного плана создания собственной империи, которая будет простираться от Тибета до тунгусской тайги.
Будучи дальновидным политиком, барон Унгерн объявил себя защитником желтой веры. И даже торжественно принял ее, пройдя церемонию посвящения в буддистском монастыре.
Он присвоил себе право забирать в казну своей Азиатской дивизии все отбитое у китайцев золото, поскольку это был желтый металл. В числе других трофеев туда попала и метровая статуя Будды из чистого золота. Впрочем, даже не она представляла главную ценность в легендарном кладе барона-буддиста.
Когда позднее ЧК вело розыск казны Азиатской дивизии, ее сотрудники установили интересные факты. Из сохранившихся финансовых документов следовало, причем взятые в плен штабные офицеры Унгерна подтверждали это на допросах, что касса дивизии действительно располагала огромными суммами как в денежной наличности – в основном в золотых монетах русской чеканки и в китайских, серебряных, так и в драгоценных камнях. Но вернемся в 1921 г. Как это ни парадоксально, взятие Урги стало предвестником конца генерал-лейтенанта Романа Федоровича Унгерна.
Против Азиатской дивизии были брошены регулярные части Народно-революционной армии Дальневосточной республики. Началось безостановочное преследование изрядно потрепанной Азиатской дивизии.
То, что дивизионную кассу нужно надежно спрятать, не вызывало сомнений. Вопрос только в том, кому доверить столь ответственную миссию.
Унгерн вызвал к себе подъесаула Ергонова, бурята, командовавшего эскадроном его личного конвоя, и долго инструктировал. Поставленная генералом задача была очень трудной, если вообще выполнимой. Предстояло доставить в Хайлар, а оттуда поездом в Харбин 24 ящика, в каждом из которых было три с половиной пуда золотых монет, а также обитый железом 7-пудовый сундук барона. В случае явной опасности захвата дивизионной казны красными ее следовало надежно укрыть. Для этого Унгерн указал на карте несколько подходящих мест на пути следования.
Когда барон в результате предательства попал к чекистам, он не выдал тайну клада и был расстрелян.
21 июня на территорию суверенной Монголии вступили регулярные части Красной Армии – экспедиционный корпус под командованием Константина Неймана. 6 июля они взяли Ургу. В тот же день туда пожаловало Временное народное правительство, возглавляемое типографским наборщиком Дамидины Сухэ. Через четыре дня монгольский народ узнал, что у него есть «великий вождь Сухэ-батор» и что под его руководством в стране произошла революция.
Сухэ-батору и его команде было обещано, что, как только удастся захватить полевую кассу Азиатской дивизии, часть денег будет передана монгольскому правительству, так сказать, «на обзаведение». По меньшей мере с десяток не афишировавшихся их организаторами экспедиций – монгольских, советских и совместных – занимались в разное время поисками «клада Унгерна». С китайской стороны границы в районе озера Буир-Нур и реки Халхин-Гол тоже колесили по степи вольные кладоискатели из числа русских эмигрантов. Однако успехом никто похвастаться так и не смог.
По случайному стечению обстоятельств к судьбе барона и его сокровищ оказались причастны трое поляков.
Первый – это некий пан Антоний-Фердинанд Оссендовский, «литератор, путешественник, ученый», как значилось на его визитной карточке. В жизни этого человека было много самых невероятных приключений, встреч, событий. В мае 1920 г. он совершил поездку через всю Монголию и был гостем Унгерна. Перед расставанием, по словам Оссендовского, барон вручил ему мешочек с золотыми монетами достоинством 5 и 10 руб.
Барон Роман Федорович Унгерн фон Штернберг
