К середине 1944 г. план предстоящей операции был окончательно разработан. После переброски через линию фронта Таврину предстояло прибыть в Москву, используя документы заместителя начальника контрразведки СМЕРШа 39-й армии 1-го Прибалтийского фронта. В столице их следовало сменить, снять частную квартиру для жилья, прописаться как находящемуся в отпуске после ранения и приступить к поиску лиц, имеющих отношение к обслуживанию правительства: стенографисток, машинисток, телеграфисток. А для получения нужных сведений вступать с ними в интимные отношения.
Для проникновения на торжественные заседания с участием членов правительства Таврин должен был использовать изготовленные немцами документы Героя Советского Союза и соответствующие знаки отличия. Перед переброской через линию фронта ему были даны: «Золотая Звезда» Героя Советского Союза, орден Ленина, два ордена Красного Знамени, орден Александра Невского, орден Красной Звезды и две медали «За отвагу»… Проникнув на торжественное заседание, он должен был в зависимости от обстановки приблизиться к Сталину и стрелять в него отравленными и разрывными пулями.
Кроме пистолетов с вышеупомянутыми пулями, Таврина вооружили специальным аппаратом панцеркнаке. Он представлял собой небольшой ствол, крепящийся с помощью специального манжета к правой руке и свободно маскирующийся в рукаве. Ствол заряжался реактивным снарядом, который приводился в действие нажатием спрятанной в кармане кнопки, соединенной проводом с электрической батарейкой. Для стрельбы использовались бронебойно-зажигательные снаряды, которые могли пробивать броневые плиты толщиной до 45 мм. Данное устройство Таврин должен был использовать в случае, если покушение произойдет на улице и он решит стрелять в бронированную правительственную машину.
Переброска Таврина и Шиловой через линию фронта состоялась ночью с 4 на 5 сентября 1944 г. на специальном самолете с каучуковыми гусеницами, которые позволяли садиться на необорудованные площадки. Вылетев с рижского аэродрома, самолет взял курс на Ржев, где предполагалось высадить Таврина. Однако в районе Можайска воздушное судно было обнаружено постом наблюдения ПВО, а над станцией Кубинка обстреляно. После этого самолет развернулся и приземлился в районе деревни Яковлево Кармановского района Смоленской области. Таврин и Шилова поспешили покинуть район посадки на мотоцикле. Беглецов остановили в поселке Карманово.
Во время следствия Таврин и Шилова дали полные, откровенные показания и выразили желание сотрудничать с НКГБ. На Лубянке было решено начать с Берлином радиоигру под кодовым названием «Туман». Первый сеанс состоялся в октябре 1944 г. – в эфир ушла радиограмма, в которой Таврин сообщал о благополучном прибытии в столицу СССР. В ходе дальнейшей двусторонней радиосвязи с немецким разведцентром удалось установить и обезвредить несколько агентурных групп, действующих на советской территории. Последняя радиограмма в Берлин была отправлена 9 апреля 1945 г., но ответа на нее не последовало.
После войны сотрудники МТБ решили продолжить начатую игру. Они рассчитывали, что на конспиративную квартиру Таврина и Шиловой могут выйти либо оставшиеся в живых агенты немецкой разведсети военного времени, либо агенты западных разведок, которым спецслужбы фашистской Германии передали свои архивы. Но никто так и не появился. 1 февраля 1952 г. уголовное дело по обвинению Шилова Петра Ивановича и Адамчик Лидии Яковлевны по статье 53—1а (измена Родине), 19–58—8 УК РСФСР было рассмотрено в закрытом судебном заседании Военной коллегии Верховного суда СССР без участия гособвинения и защиты. Их приговорили к высшей мере наказания – расстрелу. Ходатайства о помиловании Президиум ВС СССР отклонил. Приговор в отношении Шилова привели в исполнение 28 марта 1952 г., Адамчик – 2 апреля.
По материалам Д. Прохорова
С орденом Ленина – в союзники Гитлера
Несмотря на все большее в последние годы число публикаций о сотрудничестве граждан СССР с фашистской Германией в военное время, мы до сих пор не представляем себе ни подлинного масштаба, ни характера этой трагедии…
По разным оценкам в 1941–1945 гг. на стороне Германии воевало от 800 тыс. до 1 млн 200 тыс. людей, считавшихся по состоянию на июнь 1941 г. гражданами СССР. Большинство кадровых советских офицеров из числа перешедших к немцам оказалось в формированиях Власова (правильное название которых – «Вооруженные силы Комитета освобождения народов России»). Установлено, что в период с осени 1944 г. по весну 1945 г. в них служили 1 генерал-лейтенант Красной Армии, 6 генерал-майоров, 1 бригадный комиссар, 1 комбриг, 42 полковника, 1 капитан 1-го ранга, 21 подполковник, 2 батальонных комиссара, 49 майоров и т. д.
Власов в своем штабе
Начальником штаба власовцев стал бывший профессор Академии Генштаба, а затем замначштаба СевероЗападного фронта генерал-майор Ф. Трухин. По общему признанию талантливый военный специалист.
Истребительной эскадрильей власовцев командовал старший лейтенант Красной Армии, кавалер ордена Ленина и Герой Советского Союза Б. Антилевский, ночной бомбардировочной – капитан, также кавалер ордена Ленина и Герой Советского Союза С. Бычков.
Начальником оперативного отдела штаба власовцев стал полковник А. Нерянин, которого начальник советского Генерального штаба Б. Шапошников когда-то называл «самым блестящим офицером Красной Армии». Неудивительно: Нерянин единственный из всего выпуска в 1940 г. окончил Академию Генштаба на «отлично» по всем показателям.
Командир 1-й пехотной дивизии Вооруженных сил Комитета освобождения народов России (в Красной Армии – полковник) С. Буняченко, сын крестьянина, в октябре 1942 г. принял 59-ю стрелковую бригаду, от которой осталось 35 % личного состава. Без поддержки танков и авиации он четверо суток отбивал атаки немецких танков и мотопехоты в районе Урух-Лескен. Почти вся бригада погибла, а самого Буняченко захватила румынская разведгруппа. Позднее в концлагерь, куда он попал, пришли власовские пропагандисты…
Майор И. Кононов, ставший впоследствии командиром 102-го казачьего полка в вермахте, а затем и командиром казачьих дивизии и корпуса, получил в финскую войну орден Красной Звезды за бои в окружении. Летом 1941 г. находился на самом сложном участке в арьергарде, прикрывая отступление своей дивизии… 22 августа с большей частью полка, со знаменем, с группой командиров и комиссаров перешел на сторону немцев, заявив, что «желает бороться против ненавистного сталинского режима».
Здесь, кстати, можно вспомнить еще об одном стереотипе. У нас как-то принято считать, что в плен сдавались в основном попавшие в окружение, деморализованные, часто – раненые красноармейцы. Частично это верно. Но нельзя не учитывать и тот факт, что целые группы бойцов и командиров уходили к врагу организованно, с оружием в руках, иногда под звуки музыки (особенно в первый период войны, когда они еще не представляли, какой «порядок» установят немцы на оккупированных территориях).
