В течение пяти месяцев до 4 апреля 1944 г. руководители Третьего рейха аккуратно предуведомлялись о переговорах и планах союзников. Они получали всю информацию: о совещаниях в Каире, о проникновении американцев на воздушные базы Малой Азии, о сильном давлении на Турцию с целью прекращения турецких поставок хрома Германии, о протоколах, подписанных в Москве и, самое главное, о подробностях переговоров на конференции в Тегеране, где была определена приблизительная дата высадки союзников во Франции, а также судьба, уготованная главарям наци после победы.
Но все это нарушало иллюзорные планы Гитлера и могло подорвать слепой оптимизм, ставший обязательным для его окружения. Диктатор страдал нервным истощением. Эта болезнь передавалась его ближайшим соратникам. Сообщения своего агента Цицерона они встречали с упорным скепсисом, а затем тормозили их использование. Ослепленный своей ненавистью к Папену, Риббентроп практиковал утаивание или сокращение некоторых документов. Кальтенбруннер пытался присвоить себе исключительное право на эти документы, приказывая Мойзишу передавать их непосредственно в Берлин без ведома посла и своего министра. Невероятное количество людей было посвящено в эти дела и среди них специальные службы по изготовлению фальшивых банковских билетов. У Кальтенбруннера действительно была абсурдная идея платить фальшивыми деньгами за документы, не имеющие ценности, хотя малейшее подозрение в таком вероломстве не только создавало риск провалить операцию, но также могло решительно дискредитировать весь улов германский шпионской сети.
Несмотря на такое количество провалов, союзники продолжали игнорировать существование Цицерона. Все же в начале марта 1944 г. американские секретные службы заподозрили возможность серьезной утечки информации через британское посольство в Анкаре. По их требованию инспекторы Скотланд-Ярда провели строжайшее расследование в резиденции сэра Хьюго. Но в приближении провала хитрый хавасс Эльес Базн, шпион в посольстве Великобритании, дал тягу со своей громадной добычей. Он получил за пять месяцев 300 тыс. фунтов, и почти все они были фальшивые.
Этот человек предусмотрел все, многократно проверял свои банкноты у греческих менял, которых считал лучшими в мире специалистами этого дела. Они единодушно объявили банкноты подлинными.
Это подлое жульничество имело для нас свою хорошую сторону: оно заставило Эльясу Базну опубликовать воспоминания, чтобы поправить свои финансовые дела. Так мы получили самый замечательный шпионский роман, который когда-либо был написан: «Подпись “Цицерон”».
Некоторые считают, что он там кое-что присочинил. Очень может быть. Почему бы этому человеку, наделенному такими талантами, не быть также и романистом?
По материалам А. Деко
Жизнь и смерть Николая Кузнецова
Герой Советского Союза Николай Кузнецов – он же Колонист, Грачев, Пауль Зиберт – вошел в историю тайных операций как профессионал сыска, удачливый разведчик и хладнокровный террорист.
Сын уральских крестьян с прусской внешностью. Прямой нос и ясные глаза придавали лицу жесткость и аристократический шарм. Ему так шли офицерские роли. Артистичная натура.
Советский разведчик Николай Кузнецов
Немецкий Кузнецов знал со школы, но наилучшими учителями оказались немцы, что остались на Урале после русского плена, в который их забросила Первая мировая война. И жили они неподалеку от кузнецовского дома. Там, в немецком поселении, он и нашел себе жену, да брак оказался недолгим.
Свой парень среди немцев не мог не быть замеченным чекистами. Ему предложили сотрудничать с НКВД. Первое поручение – информировать о настроениях немецких колонистов. Первый оперативный псевдоним – Колонист.
Потом на Уралмаше среди заводских немцев он тоже стал своим.
В Москве Кузнецов оказался под началом майора госбезопасности Василия Степановича Рясного из отдела контрразведки центрального аппарата НКВД. Отдел тот занимался проникновением в зарубежные посольства. Конечно, в первую очередь искали подходы к немецким дипломатам.
План Рясного был прост. Чем увлекались иностранные дипломаты в Москве в конце 30-х гг.? Бизнесом на антиквариате, золоте, часах, фотоаппаратах. А еще театром и женщинами. Вот в этих сферах и должен был работать Кузнецов. Там искать встреч, завязывать знакомства.
– Давай-ка я тебя сделаю летчиком, – решил Рясной.
Форма лейтенанта ВВС Красной Армии удивительно преобразила Кузнецова. Привлекательный от природы, он приобрел рекламный шик. Блестящие сапоги, крылья на фуражке и гимнастерке, отливавшие золотом, притягивали взгляды. Он удивительно быстро освоился в Москве и скоро стал завсегдатаем театров и торговых мест. Чаще всего появлялся в ювелирном магазине в Столешниковом переулке. Там, на ниве бизнеса, он и сошелся с секретарем словацкого посольства. Тот таскал часы. Кузнецов их реализовывал – для НКВД, правда. Бизнес закончился согласием дипломата помочь информацией и шифрами. Удача! Ведь словацкое посольство в то время было придатком немецкого.
Теории Ильина
Однажды агентурные донесения Кузнецова прочел комиссар госбезопасности Ильин – начальник третьего отдела секретно-политического управления НКВД, ведавшего работой с творческой интеллигенцией. Генерал с мягкими профессорскими манерами был вхож в писательские круги, дружил с Алексеем Толстым, известными музыкантами и композиторами. Став начальником третьего отдела. Ильин арестовал двух осведомителей, которые поставляли ложную информацию о якобы антисоветских настроениях среди творческих работников. И их приговорили к 10 годам лагерей.
В отчетах и записках Кузнецова Ильина поразила способность агента из деталей составить картину явления, определить настроения в театральной среде.
В политическом сыске, считал Ильин, важно определить ту социально-профессиональную группу, которая концентрирует информацию. В СССР в 30-е гг. наиболее информационно насыщенной и раскованной группой, в контакте с которой находили вдохновение партийные вожди, наркомы, военные, наши и иностранные дипломаты, была богема: писатели, поэты, музыканты, актеры и прежде всего актрисы.
С богемой дружили, флиртовали. В том хмельном брожении чувств и страстей вертелась информация и обнажались настроения. Нужен был особый талант, чтобы улавливать и впитывать эти информационные и настроенческие потоки. Таким талантом обладал Кузнецов, и Ильин это понял.
Но кроме таланта охотника за информацией нужен был талант человека, которому можно довериться. И здесь Кузнецов не имел себе равных. А деньги и подарки для общения что масло для механизма. Поэтому Кузнецов вел небольшой бизнес – скупка, продажа ценных и дефицитных вещей – и весьма талантливо преуспевал на этой стезе.
Как опытный человековед, Ильин с первой встречи ощутил эти кузнецовские способности. Они поняли друг друга весьма скоро. Их взгляды на сущность творческой интеллигенции, на методы работы в этой среде рождали хитроумные ходы.
