А.В. Колчак
Смирнов утверждал, что на основе этого распоряжения штаб авангардной дивизии направил телеграмму в Иркутск на имя А.А. Ширямова. Текст телеграммы сохранился и датирован 23 января. Телеграмма гласит: «Реввоенсовет 5-й армии приказал адмирала Колчака содержать под арестом с принятием исключительных мер стратегии и сохранения его жизни и передачи его командованию регулярных советских красных войск, применив расстрел лишь в случае невозможности удержать Колчака в своих руках для передачи Советской власти Российской республики. Станция Юрты, 23 января 1920 г. Начдив 30-й Лапин, военком Невельсон, за начдива Голубых».
Как видим, телеграммой штаба 30-й дивизии расстрел Колчака не запрещался.
Другая телеграмма – Смирнова, посланная 26 января Ленину и Троцкому: «В Иркутске власть безболезненно перешла к Комитету коммунистов… Сегодня ночью дан по радио приказ Иркутскому штабу коммунистов (с курьером подтвердил его), чтобы Колчака в случае опасности вывезли на север от Иркутска, если не удастся спасти его от чехов, то расстрелять в тюрьме».
Вряд ли возможно, что такое указание Смирнов мог дать без санкции не только партийного центра, но и лично Ленина. Вопрос был архиважным.
Пожелай Ленин на деле сохранить жизнь Колчаку, он прислал бы телеграмму иного содержания, действительно запрещающую расправу. Здесь же он совершенно недвусмысленно одобряет намерения Смирнова. Ленина беспокоит только то, как бы тень за бессудебную расправу над Колчаком в глазах общества не пала на него или на кремлевское руководство.
В телеграмме речь идет об «угрозе Каппеля». Но главнокомандующий остатками колчаковской армии генерал-лейтенант В.О. Каппель умер еще 26 января. До этого он отморозил ноги, их ампутировали, после чего он скончался от воспаления легких. В командование войсками вступил генерал-лейтенант С.Н. Войцеховский.
В приписке к тексту телеграммы Ленин спрашивает у Склянского о делах на Кавказском фронте и о том, где находится М.Н. Тухачевский.
24 января 1920 г. Тухачевский был назначен временно исполняющим обязанности командующего войсками Кавказского фронта. В штаб Кавказского фронта, находившийся в Саратове, он прибыл только 3 февраля.
Лишь с 4 февраля 1920 г. его имя появилось в каждодневных сводках. Значит, в дни, предшествующие 7 февраля, вождь точно знал о местонахождении и действиях командарма.
То есть в наших поисках мы снова выходим на дни, когда Лениным была получена телеграмма И.Н. Смирнова – конец января, на которую следовало отреагировать соответствующим образом.
Комментарии к ленинской записке, как мы полагаем, – Л.Д. Троцкого, датирование ее январем никоим образом не могут игнорироваться. Троцкий был в курсе подготовки расстрела Колчака.
Итак, телеграмма составлена не после 7 февраля, даже не в начале этого месяца, а в январе, очевидно, в конце 20-х чисел.
В начале января Колчак еще находился в пути, не был ни арестован, ни доставлен в Иркутск. В это время в Иркутске только что пришел к власти эсероменьшевистский политический центр. До захвата его коммунистами оставались недели.
Итак, совершенно очевидно, что И.Н. Смирнов имел установку на расстрел А.В. Колчака непосредственно от В.И. Ленина. И он выбрал момент – выход белогвардейцев к Иркутску – и направил Иркутскому Совету телеграмму: «Ввиду движения каппелевских отрядов на Иркутск и неустойчивого положения Советской власти в Иркутске настоящим приказываю вам: находящихся в заключении у вас адмирала Колчака, председателя Совета министров Пепеляева с получением сего немедленно расстрелять. Об исполнении доложить».
Что касается требований Ленина о «непечатании ровно ничего» о расстреле Колчака, о присылке после вступления в Иркутск Красной Армии «строго официальной телеграммы с разъяснением, что местные власти до нашего прихода поступали так и так», то оно в главном было выполнено. По запросу из Москвы Сибирский ревком во главе с И.Н. Смирновым 3 марта сообщил об обстоятельствах расстрела, естественно, сваливая все на иркутские власти и опасность белых войск.
Но, видимо, перед расстрелом Смирнов должным образом не проинструктировал иркутских руководителей, чтобы до прихода Красной Армии о Колчаке ничего не сообщать в прессе. Или, наоборот, все было согласовано, и публикация только способствовала камуфляжу? Во всяком случае, текст «Постановления № 27» ревкома о расстреле и его мотивах был опубликован незамедлительно – уже 8 февраля. И пошла гулять по свету версия, что Колчак был расстрелян по инициативе и решению Иркутского ревкома. В это поверили и белые. Но, как говорится, тайное в конце концов всегда становится явным. Так и в данном случае. В вопросе о том, кем, где и когда было принято решение о расстреле А.В. Колчака, кто приказал и кто исполнил этот приказ, полагаем, можно поставить точку.
По материалам И. Плотникова, доктора исторических наук
Пуля для комбрига Котовского
Фигура Григория Котовского весьма противоречивая, во многом даже одиозная. Котовский тем не менее превосходно вписался в то непростое время, в котором ему довелось жить. Лихой разбойник до переломного Октября, без зазрения совести грабивший толстосумов и раздававший свою долю добычи – не все в отряде были столь бескорыстны – беднякам, он, когда грянула Гражданская, стал лихим красным командиром.
Душной августовской ночью 1925 г. в военном совхозе Чебанка под Одессой прогремели два выстрела. Вторым, если верить официальной версии, был наповал сражен герой Гражданской войны Григорий Котовский. Стрельба разразилась рядом с дачей, где семья Григория Ивановича проводила отпуск. Позже экспертиза определила, что пуля малокалиберного пистолета пробила аорту. Это сразу вызвало определенные сомнения: человек мощного телосложения (силушке Котовского дивились многие) при таком характере ранения агонизировал бы еще некоторое время. А тут мгновенная смерть.
Уже через несколько часов после трагедии был задержан предполагаемый убийца – Майер Зайдер, фуражир кавалерийского корпуса, в который незадолго до случившегося была преобразована бригада Котовского. Котовский неожиданно для всех приблизил его к себе летом 19-го. В царские времена Зайдер, известный в воровских кругах содержатель публичного дома под кличкой Майорчик, несколько раз прятал у себя Котовского от жандармов. В ту роковую ночь Майера Зайдера в Чебанке видели многие… Когда Майера арестовали прямо на проселочной дороге, он шел как ни в чем не бывало из Чебанки в Одессу. После судебного разбирательства, проведенного по горячим следам, Майорчика судили за обычное бытовое преступление, совершенное на любовной почве. Мол, у комбрига была интрижка с женой Зайдера, который в отместку и порешил соперника. На суде Майорчик всячески подыгрывал следствию, утверждал даже, что, убивая любовника супруги, будто и не знал, что стреляет в Котовского. И судьи за убийство в состоянии аффекта дали Майорчику 10 лет тюрьмы.
