Только Павел никого не слушал, повернулся к ребятам Моти,
которые выглядели озабоченными, и, пальцем ткнув, сказал:
— Передайте Моте — он покойник.
— Это мог быть не он, — заметил Афганец,
закуривая. Спокойно так сказал, хотя было заметно, что все это ему здорово не
нравится.
— Кто? — злился Павел.
Он плечами пожал:
— У тебя нет врагов?
Тут Павел совсем разозлился:
— И ты, и я знаем, кто это. Он хотел меня убить, и он
за это заплатит.
Афганец поморщился, сигарету бросил и вдруг сказал:
— Дело твое, что касается меня, то уговор в силе.
И пошел. И Павел пошел, а я со всеми этими тревогами немного
растерялась, а он обернулся и вдруг как гаркнет:
— Юлька…
Я даже подпрыгнула от неожиданности и ходко так за ним
потрусила. В общем, мы уехали, и никто нас не остановил. По дороге все были
ужасно злющие, я даже испугалась. Ни на какую благодарность рассчитывать не
приходилось, и я сидела тихо так, словно меня и нет вовсе. А в доме такое
началось…
— Мне это не нравится, Павел, — сказал Гиви.
Тоже мне умник, а кому нравится?
— Мне тоже, — усмехнулся Павел.
— Что-то здесь не так.
— Точно. Все не так. Училка из английской школы второй
раз спасает мою задницу. Может, нам пора в приют для престарелых?
— Павел…
— Заткнись, я знаю, что ты скажешь. Мы здесь… — он
замолчал, слов не находя, и пнул стул ногой.
Я в сторонке сидела и радовалась, что про меня забыли. Но
Гиви не забыл.
— Как ты его засекла? — накинулся он на меня.
— Чего я его? — Я испугалась до смерти и заерзала.
— Как ты его заметила?
— Что значит, как? Вышел из-за ширмы в этом дурацком
чулке и на нас пистолет поднимает.
— Павел, я никогда не поверю, что у бабы может быть
такая реакция. Если только…
— Если только… — повторил Павел, а я вздохнула.
Ну вот, опять двадцать пять. И чего полезла? Сидела бы тихо,
хлопот меньше.
— Павел, я из нее махом все вытрясу, — влез Мишка,
но тут вмешался Витек:
— Если вы насчет реакции, так она у нее
профессиональная. Она с мужем штурманом тренировалась. А это такое дело, что и
не представить, если сам не пробовал. Это, знаете ли, сложно — скорость, а ты
должен каждый поворот, каждое изменение в трассе предугадать и еще за тысячей
разных вещей уследить, и на все — секунды. Как она тогда на кухне от Гиви ушла,
еще такой случай вспомнить можете?
Все задумались.
— И все ж таки я б ее поспрашивал, — не унимался
Мишка. Тут я разозлилась так, что молчать больше не могла, встала и высказала
все про то, почему они на меня так взъелись — и Павел, и остальные… и из
комнаты пошла, в дверях повернулась к Мишке и сказала:
— А у тебя от жары и водки мозги разжижаются. Водку
жрет, хоть ты и не велел.
Тут Павел так на Мишку глянул, даже я поежилась, а Мишка
побледнел и говорит виновато:
— Я выпил-то совсем ничего, так, чтобы заснуть, а ты,
сучара…
— Заткнись, — очень спокойно сказал Павел.
— Врет он все, каждый вечер бутылку выпивает, вон их
под крыльцом накидано. Следопыт недоделанный, с перепоя «катюшу» не углядит.
Я хлопнула дверью и к себе ушла. Напугана была очень и
подумала: может, вылезти в окно и удрать от них? Но в окно не полезла.
Помучилась с час и пошла подслушивать. Только говорили они вовсе не обо мне.
— Сейчас мы Мотю не достанем, — это Гиви. —
Мы не у себя, Павел, это не наш город.
— Хорошо. Тогда пугнем.
* * *
Пока мы на турбазе сидели, в городе происходили интересные
вещи. Только о них я потом уже узнала. Шла война между Боксером и Мотей.
Замирить их Афганец не смог. Может, это и хорошо, потому что Моте теперь не до
нас было. Я даже валерьянки выпила, как поняла, что это я подумала. Вот так и
подумала: не до нас. Бред, да и только.
День тихо прошел, а вечером, часов в девять, появился у меня
Павел и говорит:
— Натягивай платье гастрольное, поехали.
Я решила, что в данных обстоятельствах я могу обратиться к
нему с просьбой.
— Слушай, оставьте меня здесь, ну заприте, свяжите или
еще что… Не хочу я никуда ехать, убьют меня, чего доброго, или, того хуже, в
тюрьму с вами угодишь.
Павел в кресло сел, посмотрел серьезно так, как он умел,
по-особенному, и сказал:
— Я не знаю, как ты во всем этом замешана, но чувствую,
дело в тебе. Не случайно Серега в твоей квартире оказался, и все остальное не
случайно.
Тут и мне кривляться расхотелось, я тоже посмотрела ему в
глаза и спросила серьезно:
— А если все-таки случайно и твое чутье тебя подвело?
Может быть, мне просто не везет, и я пытаюсь выжить?
— Что ж, мы это выясним, а до той поры ты будешь рядом.
И можешь мне поверить, я с тебя глаз не спущу.
— Ясно. Благодарность заложена в человеческой
натуре, — сказала я и пошла переодеваться.
* * *
Отправились мы в ресторан «Вечерний». В обычный распорядок
были внесены изменения — мы ехали втроем: Павел, Гиви и я. За руль сел Гиви, мы
сзади, и покатили по городу. Конечно, куда и зачем едем, я спрашивать не стала,
зачем зря воздух сотрясать? Но кое-что удалось разузнать из обрывков
разговоров. Например то, что ресторан «Вечерний» принадлежал Косому и у него
там что-то вроде штаб-квартиры. Из этого я заключила, что едем мы на разведку.
Я считала себя никудышным разведчиком, и эта миссия пришлась мне не по душе.
Тем более что оставалось загадкой, как нас там встретят (скорее всего плохо) и
как мы вообще собираемся туда войти. Оказалось, очень просто: взяли и вошли, и
сели за столик в центре зала, и особого внимания на нас никто не обращал. Косой
в зале не появлялся. Гиви куда-то вышел, а вернувшись, сообщил: он здесь, но
сидит у себя в кабинете и носа показать не смеет, так боится оказаться трупом в
начавшейся между Боксером и Мотей войне. Какой-то план на этот вечер у Павла
имелся, потому что держались они спокойно и уверенно и никуда не торопились.
Ели, пили, в общем, развлекались. Павел даже танцевать меня пригласил, я
торопливо сказала:
— Не хочу.
