— В городе четыре крупные группировки. Номер первый:
Матвеев Виктор Васильевич, кличка Мотя, называть его так не рекомендую. Сорок
семь лет, рецидивист, наркоман, садист. Рост метр шестьдесят четыре см, лысина,
лицо в оспинах, глаза небольшие, темные, зубы — весь перед золотой, на запястье
левой руки татуировка: якорь, на пальцах правой имя «Витя». Самый опасный тип в
городе на сегодняшний день. Хвастал, что может собрать до пятисот боевиков.
Врет. Но банда серьезная, хорошо вооружена. Номер второй: Громов Александр
Павлович, кличка Боксер, к уголовной ответственности не привлекался, выпорхнул
из спортсменов. Оттуда и кличка. Тридцать два года, рост сто семьдесят восемь,
красавец, бабник. Волосы темные, глаза тоже темные, большие, нос слегка
приплюснут, подбородок с ямочкой. Мотю с его воровскими заморочками ненавидит
страшно. Номер третий: Панкратов Алексей Викторович, тридцать два года, бывший
воин-интернационалист, отсюда кличка Афганец, его узнаете сразу, ранен был в
голову, лицо изувечено. С войны вернулся героем, имеет боевой орден, у него
большой авторитет среди афганцев, а их у нас в области много. Уголовников не
жалует. Если между Мотей и Боксером начнется война, поддержит Боксера. Номер
четвертый: Колеватых Сергей Владимирович, двадцать семь лет, кличка Косой. Он
на Крамарова похож. В шестнадцать лет привлекался за драку, ходят слухи, на
зоне себя не показал. В группировке в основном малолетки, но пара автоматов и у
него найдется. Мотю боится до судорог, в случае чего — примкнет к нему. Время
от времени все собираются в казино, есть у нас такой притон «Встреча», вот там
и встречаются.
Пока Валерка памятью бахвалился, я томилась.
Словоохотливость бывшего мужа вызывала опасения. Теперь я сомневалась, так уж
ли случайно он возник на моей кухне. Размышлять об этом не хотелось, и я, чтобы
отвлечься, своих гостей разглядывала. Теперь их физиономии не казались
зверскими и особенно страшными. Даже бритый наголо Гиви был симпатичен на
особый бандитский манер. Я прикинула: хорошо это или плохо для меня. Выходило,
что никак. И в самом деле, какая разница, кто меня убьет: симпатичный с виду
парень или не очень. Хотя, из-за врожденного эстетического чувства, симпатичный
предпочтительней. Росту в Гиви метра два, бывший далеко не коротышка, но этому
и он чуть выше плеча. Здоровенные ручищи, грудь и даже шея покрыты густой
черной шерстью. Большие темные глаза полуприкрыты веками. Понаблюдав за ним, я
решила: этот убьет, только если прикажут. Утешение слабое, и все же…
Беспокойство вызывал Мишка: рослый, плечистый, с ярким, запоминающимся лицом,
пустыми глазами, лыбится, это пугает. Такому, что прикурить, что в затылок
выстрелить — все едино.
Витек выглядел обыкновенным парнем тридцати с небольшим лет.
Надо полагать, из бывших спортсменов. Он как будто скучал, а на меня и вовсе не
обращал внимания. Самой большой проблемой был, конечно, Павел. Рыжеватый
блондин с короткой стрижкой и взглядом кобры. Высокий, крепкий мужик, по
которому жизнь прошлась круто, и который сам гулял по ней, не заботясь о том,
где пройдут другие. Вот уж о чем и думать тошно, так это о таком враге, как он.
Тут бывший наконец заткнулся, что прервало мои размышления.
Павел привычно потер щеку, взглянул исподлобья на Валерку, и я со злорадством
отметила, что тот глаза торопливо отвел.
— Что ж, мент, — сказал Павел. — Излагаешь
гладко. Значит, любой из четверых. Только просто так из автоматов не палят.
Повод нужен. А я его не вижу, — и добавил как будто для себя:
— Понять не могу, что он здесь делал.
— Приезжал он трижды за последние два месяца, каждый
раз останавливался в «Дружбе», гостиница «Интуриста». Жил по несколько дней.
Тихо, незаметно, гостей не принимал. Обедал в ресторане в одиночестве.
Пенсионер, да и только.
Мишка фыркнул и сказал презрительно:
— Это Серега-то?
Но Павел его перебил:
— Вот что, Витек, сгоняй в эту «Дружбу», персонал
поспрашивай, ментам могли не сказать, а тебе скажут.
Витек молча кивнул и исчез. Бывший демонстративно посмотрел
на часы.
— Беседа наша затянулась, — сказал,
ухмыляясь. — А у меня дела.
— Топай, не держу.
— Где вы остановитесь? — Подлец, честное слово,
нет бы прямо спросил: «Когда вы уберетесь отсюда?» Павел криво усмехнулся.
— Мы тебе сообщим. И вот еще что. Жена твоя с нами
побудет. Ты по-хорошему, и мы по-хорошему, а если… в общем, понимаешь.
— Зачем она вам? — удивился Валерка. — Она-то
здесь при чем?
— Может, ни при чем, а может, наоборот. Есть здесь
что-то, мент, чувствую. Ты не переживай, твою бывшую не обидим.
Меня это ничуть не успокоило, я попыталась возражать, Павел
бросил равнодушно:
— Заткнись. — И я заткнулась.
Валерка кивнул мне и исчез. Я заревела с досады и стала в
туалет проситься. В туалет отпустили.
Когда я оттуда вернулась, все трое сидели в моей комнате и
тупо пялились в телевизор. Чтобы не мозолить им глаза, я ушла в спальню, легла
на кровать поверх покрывала и стала разглядывать потолок, пытаясь отгадать
загадку тридцатилетней давности: чего это мне так везет?
Вот, к примеру, этот покойник, угораздило его умереть в моей
квартире, квартир в городе сколько угодно. Неизвестно, что там Витек раскопает
и как это на мне отразится. Валерка тоже хорош. Взял и ушел. Конечно, не просто
ушел. Просто так он ничего не делает. Только в его ведомстве мне зарплату не
платят, и помогать ему звездочку зарабатывать мне совсем не хочется. И вообще,
куда милиция смотрит? Мало того что в моей квартире покойник объявился, теперь
еще и бандиты прибыли, и вроде бы никто не видит в этом ничего особенного, и спасать
меня не спешит.
Черт-те что… Форточка над головой большая, пролезть в нее я
сумею. Осчастливлю бабулек на скамейке. Я покосилась на своих гостей: сидят, в
телевизор уставившись. Я приподнялась с постели, косясь на них, а Гиви
приподнялся в кресле, косясь на меня. Встать и дверь закрыть. Почему бы и нет?
Мало ли что, может, мне переодеться надо. Я встала и дверь прикрыла. Через пять
секунд она распахнулась, на пороге стоял Гиви и поинтересовался ехидно:
— На словах поймешь или руками объяснить?
— А что я сделала? — запаниковала я.
— Дверь держи открытой.
— Пожалуйста, — пожала я плечами и опечалилась.
Смогу я за пять секунд добежать до форточки и в нее себя пропихнуть? Вопрос.
Знать бы, как все обернется, потренировалась бы на время. Положим, в форточку я
протиснусь, а дальше? Вряд ли они старушек на скамейке испугаются, если
Валерка, какой-никакой, а милиционер, совсем им не показался? Да, нет к властям
уважения. Народ пошел наглый, приезжают, сидят возле телевизора и никого не
боятся.
